– Как грустно, – вздохнула я. Мы сидели на моей койке. Цепь с меня сняли, чему я была очень рада. Для чего её вообще цепляли, так и не поняла. Я ведь была как овощ неподвижна. – А я накануне с парнем поругалась, – добавив это, посмотрела на Хенли. Он смотрел на меня. Мне казалось, что в этот вечер между нами вспыхнула волшебная искра, которая имела шанс разгореться в пламя. Это вполне могла быть игра моего воображения после всего, что пережила. Он откровенничал со мной, но я ведь одна из пятерых. Этой мысли было достаточно, чтобы поинтересоваться: – Хенли, а ты со всеми так…
– Что? – он сделал вид, что не понимает, хотя по глазам видно, что мужчина догадался, о чём я хотела спросить.
Не знаю, почему я так засмущалась и сердце колотилось быстрее. Похоже, щёки мои заметно вспыхнули, потому что Хенли улыбнулся.
– Мы дружны с Майей, но никому из них я не рассказывал о своей жизни.
– Майя – это Стефани? – уточнила я, а после его короткого кивка спросила: – Почему я? Почему мне решил рассказать о своей жизни?
– Потому что… Потому… – Хенли встал и резко подошёл к шкафчику, который был сделан словно из серого мрамора, достал оттуда шприц и ампулу. – Тебе нужно сделать укол и спать.
– Вот как? – возмутившись, хмыкнула, затем подошла к нему. – Значит нашёл самый изящный способ отвертеться от ответа – вколоть мне снотворное.
Хенли продолжал возиться с шприцем.
– Я тебе понравилась, так? Впервые за два года появилась девушка, к которой…
– Это не так, – резко оборвал меня доктор, затем велел лечь на кровать, ввёл лекарство в ягодицу, а через пять минут я видела сладкие сны.
На следующий день попросилась в комнату. Да, во мне взыграло чувство обиды. Почему Хенли так сложно было ответить на простейший вопрос? Меня убедил бы самый обыкновенный ответ, вроде «ты отличаешься от остальных». Да, я бы спросила «чем», а он бы ответил: «Тем, что ты сильная, волевая, смелая». А он запинался как школьник.
Возвратившись в комнату, я ещё долго думала об этом докторе, словно это было так важно. Потом попыталась вернуться в реальность, осмотрелась вокруг. Ничего не изменилось. Арлетт следила за чистотой. На кровати лежало чистое белое короткое платье в виде майки с синими разводами. Не долго думая, схватила его и пошла набирать ванную.
Тёплая вода привела меня в чувство и немного успокоила. Смыв с себя недельную грязь, оделась, расчесала волосы, затем устроилась на привычном месте – на подоконнике, с дневником. Мне хотелось выговориться, рассказать самой себе о Хенли и о том, какие чувства вызвал у меня этот доктор. Кто ещё способен выслушать меня, кроме… В этот момент из-за кустов послышался тихий скулёж, а в следующее мгновение передо мной появился старый знакомый.
– Рыжик! – моему счастью не было предела. Он меня узнал, потому что сразу стал тыкать носом в дырки решётки и облизывать пальцы. – Ты меня не забыл? Я скучала.
Рыжик сел и начал вилять хвостом, что считается проявлением радости. А я принялась рассказывать ему про свои жуткие приключения и про Хенли. Да, Рыжик в сто раз лучше какого-то дневника! Он слышит меня и может выражать эмоции, и ни разу за всё время пёс не залаял.
– Жалко его, – потупив взгляд, вдруг сказала я. – Хенли не должен быть среди нас. Эти люди используют его. У них всё продумано. Не удивительно, что полиция до сих пор не засекла их. Их сдаст только тот, кто сможет сбежать, но ни одной девушке ещё этого не удалось. – Немного подумав, я вновь заговорила. Рыжик уже лежал, поместив морду себе на лапы. – Попытки этих бедняг привели их на тот свет. У Эми остался ребёнок. Господи, какой же грех они совершают! Как думаешь, – я обратилась к Рыжику, и он тут же поднял голову, – у меня получится?
