Развитие и воспитание человека в пространстве индивидуальной и социальной жизни - страница 3

Не о том ли фактически пишет и Назаров? «В качестве итога всему сказанному хотелось бы особо подчеркнуть, что вслед за Депере, Хаксли, Тахтаджяном и Татариновым мы принимаем идею множественности путей и способов макроэволюции. Эта множественность зависит от строения генома у разных систематических групп, способности к дубликации генов, к скрещиванию с другими видами, от типа размножения и способности индивидуального развития. Что касается направлений филогенеза, то они определяются закономерностями преобразования онтогенеза, межвидовым отбором, дифференциальной плодовитостью, степенью приспособляемости, наличием свободных адаптивных зон и т. п.»[10].

По сути, пересказанная в книге «экосистемная теория эволюции» Красилова строится примерно на подобных принципах. «Изменения климата и всех прочих физических параметров среды, – подчеркивает Назаров, – не выступают больше непосредственной причиной преобразования биоты, как это было в старых гипотезах первой половины XX в. Они рассматриваются теперь не более как пусковой механизм, дающий старт дестабилизационным процессам в экосистемах»[11]. Аналогично дестабилизационные процессы (прерывание в экосистемах восстановительных процессов, вымирание наиболее приспособленных, доминантных форм и видов, освобождение экологических ниш) выступают всего лишь предпосылкой образования новых видов[12]. Новые виды и популяции складываются под воздействием многих микро- и макроэволюционных факторов, действие которых в настоящее время постепенно проясняется в рамках альтернативных недарвиновских концепций эволюции.

Например, Назаров анализирует концепцию номогенеза и концепцию Кордюма (эволюция при участии чужеродных генов), на что в свою очередь в плане объяснения процессов развития в стабильных и нестабильных условиях опирается теория Красилова. «В своей исходной форме, – пишет В. Назаров, – номогенез противопоставлялся теории Дарвина как основанной исключительно на случайной изменчивости и поэтому названной тихогенезом. Руководствуясь априорными суждениями в духе кантианского агностицизма, Л. С. Берг (автор книги “Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей”, 1922. – В. Р.) провозгласил основным законом эволюции “автономический ортогенез” – имманентное свойство живой природы производить независимо от внешней среды все более совершенные формы… Берг честно признается, что о причинах прогресса ему ничего не известно… Согласно его номогенетической концепции, автономические факторы изменяют “существенные признаки, определяющие самый план строения данной группы”, и ведут по пути прогресса. В итоге возникают новые органы и образуются систематические группы от уровня вида до класса, причем Берг подчеркивает, что соответствующие признаки часто “образуются в определенном направлении… независимо от пользы… а иногда даже во вред организму”»[13].

Зато Кордюм знает, почему происходит прогресс биологических форм. «Эволюция просто вынуждена идти по пути усложнения организации в силу существующего механизма изменчивости, имеющего дело с поступлением большого массива экзогенной генетической информации. Кроме того, по свидетельству многих авторитетных специалистов (Бедников, 1981, 1990; Бирштейн, 1987; Голубовский, 2000, и др.) усложнение организации детерминируется автогенетическими свойствами самого генетического материала наращивать длину ДНК и увеличивать размер генома… При таких условиях не приходится удивляться появлению на свет организмов – носителей самых причудливых признаков. И что уж совсем шокирует приверженцев СТЭ, согласно информационной теории, новые виды с такими признаками будут вынуждены приспосабливаться не столько к среде обитания, сколько к своим новым признакам!»