Сметающих на своём пути все проблемы.
Заглушает. Притупляет боль.
И хочется завыть от счастья. Так громко, чтобы весь мир слышал.
Сминаю пальцами постель. Всхлипываю.
Прячу лицо в простынях.
Наверное, выгляжу странно, но меня просто затапливает от радости. Накрывает с головой.
И держать себя в руках уже не выходит.
− Ну-ну, Мария Андреевна, всё хорошо, я же сказал. – Врач абсолютно адекватно реагирует.
Опускает ладонь на мой лоб. Проводит по волосам в успокаивающем жесте.
И головой качает.
− Радоваться нужно, а не плакать.
− Я… Я рада… - Голос сипит от рваных всхлипываний.
Но я всё же беру себя в руки. Подушечками пальцев вытираю слёзы. И улыбнуться стараюсь.
− Как он?
− Ребёнок в норме. Провели УЗИ, эмбрион в матке, сердцебиение слышно. Сделали кровоостанавливающий укол. Но… - Указательный палец оказывается прямо у моего лица. – Вы должны чётко соблюдать все мои предписания. И постараться больше не нервничать. Договорились?
− Договорились, - растягиваю на губах улыбку.
Киваю. И ресницами часто-часто моргаю.
Пытаюсь прогнать остатки влаги.
Я не привыкла плакать. Никогда.
Но сейчас, видимо, гормоны расшалились. И мне самой неудобно за подобное бурное проявление чувств.
− Ну, тогда я приглашу вашего мужа, и вы сами ему всё расскажете. А то он нам уже дырку в линолеуме протёр. Ходит из угла в угол, как раненый зверь… - Делает шаг к двери.
Намеревается выйти в коридор, чтобы пригласить Артёма в палату. Разбить все мои мечты о спокойствии.
− Нет! Подождите! – Выкрикиваю.
Чересчур резко сажусь на кровати, отчего низ живота прошивает боль. Резкая. Колючая.
Охаю.
Обрушиваюсь со стоном на подушки.
И глаза прикрываю.
− Мария Андреевна, аккуратно! – Доктор оказывается рядом.
Проверяет, не соскочила ли капельница. Смотрит на меня осуждающе.
И языком цокает.
− Ну, как же так можно? Матка и так в тонусе! Предупредил ведь…
− Пожалуйста, не зовите Артёма. Я… не хочу его видеть. – Каждое слово вырывается из охрипшего горла с трудом.
Никогда не думала, что мне придётся произнести эти слова. Поставить барьер между мной и мужем.
Я ведь жила только им. Обожала.
Не верила, что могу быть счастлива без него. Думала, что мы – две половинки. Которые должны быть вместе. Всегда.
А сейчас…
Сейчас я просто хочу, чтобы он дал мне уйти. Спокойно, без истерик.
Дал развод.
А если он узнает, что малыш выжил…
− Почему? – Брови врача взмывают вверх.
Кажется, это не самая обычная просьба вызывает в нём удивление.
− Если Артём узнает о ребёнке, то он точно не даст мне спокойствия. – Отвечаю строго. А ещё надавить пытаюсь. – А ведь ваша задача – сохранить беременность, верно?
− Верно, но… Мария Андреевна… - Продолжает сомневаться.
Подобное – не частая вещь в его практике. Для меня же главное, чтобы он согласился.
И я костьми лягу, чтобы было по-моему.
Не допущу…
− Я давал клятву Гиппократа. Я не могу лгать. – Ефим Илларионович тянет.
Прикусывает щёку изнутри.
− Вам и не придётся. – Сжимаю пальцы в кулак. – Просто не опровергайте то, что скажу ему я. Это вы сможете?
Врач выдыхает. Запрокидывает лицо к потолку.
Видно, что борется с собственной совестью.
У меня же просто нет аргументов, чтобы он перешёл на мою сторону. Поэтому я тянусь к сумочке.
К кожаной торбочке, которую так кстати прихватил Артём, когда повёз меня в больницу. Видно, понимал, что мне понадобятся документы.
Так кстати…
Вытаскиваю из неё кошелёк. Выгребаю всю наличность.
