Выпускает доктора из поля зрения. И тот ужом выскальзывает из палаты. Оставляет нас одних.
Наедине…
− Это наш брак оказался нежизнеспособен, Артём… - Собственный голос кажется глухим и сиплым в звенящей тишине вип-палаты. – А наш ребёнок просто стал жертвой того стресса, что нанесла мне твоя любовница.
Хмельницкий оборачивается на меня. Пронимает взглядом.
Больным и блеклым. Как наша семейная жизнь. Только я раньше не замечала этого.
Думала, она играет всеми красками. Яркими. Жизнерадостными. Сочными.
А, оказывается, у Тёмы всё это время была вторая семья.
С Таей.
И то, что у них было всего один раз – не верю.
Она ведь продолжала всё это время работать с ним. Бок о бок. В соседнем кабинете.
Если бы она была ему неприятна – разве бы он не захотел от неё избавиться? Перевести на другое место работы?
Дать отставку…
− Маш, - он хрипит. Подходит ближе.
И я внутренне сжимаюсь в комок. Смотрю на супруга, распахнув взгляд.
Со злостью. С яростью.
Чтобы даже и не вздумал меня трогать.
− Маш, я не люблю её. Честно.
− Ну, знаешь, Хмельницкий, это уже – твои проблемы. – Стараюсь говорить уверенно, чтобы голос не дрожал.
А ещё улыбаюсь нагло. С сарказмом.
Пусть не думает, что я горюю по нему. Не заслужил. Обрыбится.
− Машуль, я серьёзно. – Делает ещё короткий шажок в мою сторону.
Собирается устроиться на край кровати. Но я успеваю высунуть руку из-под одеяла.
Шиплю угрожающе.
− Уходи!
− Мышонок, раз получилось один раз, получится и ещё. – Этот наглец не отходит.
Не отступается. А ещё говорит такие вещи, отчего сердце просто срывается на тахикардию.
− Нужно просто пробовать.
− Вот я и попробую. Только с другим. – Выдыхаю злобно. С болью. – С тем, кто не будет изменять, да ещё и обсуждать с любовницей проблемы жены.
− Маш… Я не обсуждал… Никогда…
− Да ладно? – Откуда беру силы, не понимаю.
Только улыбаюсь залихватски. Делаю вид, что не больно. Ни сколько.
− Она мне сама сказала, что ты не разводишься только из-за того, что тебе меня жаль. Ущербной назвал. – Голос дрожит. Трясётся.
Но я всё равно должна высказаться. Всё выяснить.
− Машуль, это мама, не я…
− Ах, мама… - Улыбка выходит кривой. Неестественной. – А в постель к Тае тебя тоже мать подложила?
− Нет… Я это…Сам…
− Спасибо за то, что хоть тут сказал правду, Хмельницкий. Единственный раз за всю жизнь. – Выдыхаю со свистом.
И закрыться пытаюсь. Чтобы не разреветься.
Сердце ухает вниз. Бьётся слабо.
Но я всё равно смотрю супругу в глаза. Не отвожу взгляд.
− Машунь… Мы должны попытаться… Ради нас.
− А нет уже никаких нас, Артём! – Выдыхаю сквозь зубы.
Силюсь сделать вздох, но под рёбрами что-то давит.
Трещит. И в грудине ноет невероятно.
− Есть я, и твоя новая семья с Таисией и вашем будущим ребёнком. Кстати, - вскидываю брови.
До конца не уверена, что хочу это знать, но всё же продолжаю. Расковыриваю и без того зудящую рану.
Чтобы больше никогда не забывать о том, как Хмельницкий меня предал.
− Кто у вас будет? Мальчик, или девочка?
− На УЗИ показало мальчика. – Муж отворачивается.
Отходит к окну, вглядываясь в рваные капли дождя, струящиеся по стеклу.
А я с силой сминаю пальцами простынь. Пытаюсь не взвыть от досады. От горя.
Понимаю, как много это значит для него.
Как он хотел этого сына. Как желал.
Даже имя уже давно выбрал – Алексей.
Только родит его она. Та, которая оказалась проворнее. Наглее.
И он никогда не узнает о том малыше, который сейчас у меня под сердцем. Потому что он только мой. Мой. Или моя.
