Но чтобы следить за ней…
И хотел бы сказать, что на жену теперь вряд ли кто позарится, ведь ей недавно стукнуло тридцать восемь. Только если она приоденется и намарафетится, еще как зарятся. Прямое тому доказательство — когда ходим в гости, на нее часто пялятся. Откровенно так, ведь до сих пор стройная, сочная, в общем самый смак.
Может ли Ульяна даже чисто теоретически мне изменить?
Одна мысль о подобном бодрит так, что хочется начать убивать людей.
— Если ты мне сейчас наврала, расплатишься собственной шкурой, — шиплю на Розу.
Поднимаюсь с кресла, наклоняюсь к ней, собираю в кулак ее пышные локоны и резко дергаю вверх, заставляя подняться.
— Больно! Больно! — пищит она.
Не обращаю внимания на визг, за волосы вывожу Розу из кабинета.
11. Глава 6. Сумеречная зона
Мигран
Я не верю в это.
Чтоб Ульяна и мне изменять? Ха-ха три раза.
Это же Ульяна!
Да, по молодости я ее ревновал, и очень. Но то было не всерьез. Просто, чтобы порох поджечь, чтобы был повод ей за что-то предъявить, потребовать объяснений. Чтобы эмоций хапнуть полной ложкой.
Так-то моя Ульяна — истинный уж. Из любой ситуации вывернется, выкрутится, все камни обойдет, извернется. С ней и захочешь поругаться, не поругаешься, потому что она все хвосты подчистила, все оправдания придумала, и вообще у нее котлеты в холодильнике вкусные, иди, Мигран, поешь.
Но вот когда ей на ровном месте предъявляешь, она глазами хлоп, а сказать-то нечего. И ведь не смотрела ни на кого, я-то знал, следил, но доказать она это никак не может, разве что словами, которые к делу не пришьешь.
Я со смаком на нее рычал, рассказывал, что ей можно делать, что нельзя, строжился. После занимался с ней жарким сексом, доказывал, что я — лучший любовник из всех, какие у нее в теории могли быть.
Эта игра мне никогда не надоедала.
Я ее обожал.
Ради этой игры нередко в люди ее выводил, дарил платья, драгоценности.
Но однажды Ульяна попросту отказалась идти со мной в кино.
— Зачем? Потом ты опять скажешь, что я на кого-то смотрела или кто-то смотрел на меня…
Я попытался ей объяснить, что ревность — это как топливо для любви, оно заставляет чувства бурлить, подпитывает их. На что Лиана лишь состроила недовольное лицо и объяснила, что с каждой сценой ревности она любит меня все меньше.
Обидно было до зубного скрежета.
Как это — она и любит меня меньше…
Не каждый мужчина такое поймет и простит.
Я простил, постарался больше к ней не придираться по поводу других мужиков. Тем более что реального повода она так ни разу и не дала.
Попросту не мог допустить, чтобы жена любила меня меньше. Мне нужна была вся ее любовь.
Детство, понимаю…
Как вспомню себя в двадцать с копейками, так на ржач пробивает.
Я давно уже вырос из этого всего. Превратился во взрослого, солидного мужчину.
Сейчас понимаю, как глупо себя вел тогда, как недальновидно.
И вот Ульяна через двадцать лет брака разбивает машину, ревнуя меня. Двойные стандарты налицо. Но как же мне было приятно почувствовать ее ревность. Я будто в молодость вернулся, а как завелся после этого ее действия, не передать словами. А мадам даже в койку со мной не легла. Что за женщина?
Но чтоб Ульяна мне всерьез изменяла…
Нет.
Железобетонно нет.
Все внутри меня противится одной только мысли.
Я упираюсь плечом в дверной косяк, с хищным видом наблюдаю, как Роза хватается за сумку, с растерянным видом замирает у рабочего стола.
— Собирай вещи, и чтобы тебя в фирме больше не видели, — строго ей выговариваю. — Еще она будет моих родных помоями поливать. Ты вообще в курсе, что можно ляпать, а что никогда не стоит?
