Внутри все кипит от разговора с Дамиром, но вместо ярости теперь пустота. Как будто во мне выжгли все эмоции, оставив только тонкую корку поверх обугленного нутра.
Камиль сидит напротив, локти на коленях, руки сцеплены в замок. Он смотрит на меня, но я не сразу решаюсь поднять взгляд. В груди еще дрожит остаточное эхо страха, и я никак не могу заставить себя сделать глубокий вдох.
Я сглатываю, облизываю пересохшие губы и, наконец-то, спрашиваю:
— Как он нас нашел?
Камиль молчит. В его взгляде читается что-то тяжелое и недосказанное.
Я чувствую, как мои внутренности неприятно сжимаются.
— Камиль.
Он выдыхает, медленно проводит рукой по лицу и откидывается на спинку стула.
— Я не хотел тебе говорить, Лейла.
Я выпрямляюсь, глядя на него в ожидании.
— Но Дамир за эту ночь поставил на уши весь город.
Мои пальцы сильнее вцепляются в ткань рукава.
— Он не дурак, — спокойно продолжает Камиль. — Он догадался, что ты уехала со мной. Какая бы еще была весомая причина для меня сесть за руль выпившим?
— Значит, он знал.
— Догадывался, — Камиль поправляет меня, но от этого мне не становится легче.
Я зарываюсь лицом в ладони.
— Камиль, он не успокоится.
Мужчина смотрит на меня, наклоняется вперед, опуская локти на стол.
— Ты не должна бояться его, Лейла.
Я криво усмехаюсь.
— Ты сам-то веришь в это?
— Я верю в тебя.
Я резко моргаю, чувствуя, как в горле встает ком.
— Но что мне делать? — шепчу я.
Камиль смотрит на меня внимательно и серьезно.
— Ты должна решить, как жить дальше. И когда решишь – я буду рядом.
Я массирую пальцами виски, делая глубокий вдох.
Решить, как жить дальше…
Если бы все зависело только от меня. Если бы я была одна. Но внутри меня сейчас растет маленькая жизнь.
Мое сердце замирает, когда я невольно прикладываю ладонь к животу. Пока что он плоский, пока что никто не знает, но я знаю.
Мне нужно к врачу. Я не была на осмотре.
Что, если этот стресс, этот страх… что, если он навредит малышу?
Первая беременность. Я ничего не знаю. Что можно? Что нельзя? К чему прислушиваться, а на что не обращать внимания?
Мама могла бы мне помочь. Но мамы больше нет.
Рядом никого.
Только я. И этот страх, сковывающий каждую клеточку моего тела.
Я глубоко вдыхаю и выпрямляю спину.
Надо взять себя в руки. Надо сделать все правильно.
Для него.
Я зависаю, будто изучаю трещину на деревянной столешнице. На самом деле мне просто нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя. Чтобы остановить пульс, который колотится в висках, и этот бесконечный вихрь мыслей.
Признаться Камилю?
Сказать ему, что во мне сейчас бьется еще одно сердце?
Нет. Не буду.
Я закусываю губу, чувствуя легкую тошноту. Камиль и так слишком много на себя взял. Он вывез меня из дома, защищает, рискует. Ему не нужна еще одна обуза. Тем более что он уже взял на себя роль моего единственного союзника.
— Лейла, — его голос мягкий, но настойчивый.
Я резко поднимаю взгляд. В его темных глазах читается твердость. Я знаю этот взгляд.
— О чем ты думаешь?
Я хочу сказать правду. Что внутри меня растет крошечная жизнь. Что я сама не знаю, как справлюсь, но в одном я уверена точно – это мой шанс вырваться. Это моя точка невозврата.
Но я лишь пожимаю плечами.
— Просто устала.
Камиль медлит. Я чувствую, что он мне не верит, но не настаивает.
— Тогда тебе нужно отдохнуть, — говорит он после паузы. — Уверен, что спала ты плохо. Теперь не ешь. Я не оставлю тебя одну, раз ты решила сама себя угробить.
