– Папочка, это тебе! – Кир радостно запрыгивает на постель и заползает на отца сверху. – Подарок! С днем рождения!
– Спасибо, сынок, – Володя кривится и морщится. Мажет взглядом по рисунку, на который сын потратил вчера несколько часов, и сразу же откладывает на прикроватную тумбочку. – Только можно так не орать? У меня дико раскалывается голова.
Муж наощупь шарит по тумбочке и зло выплевывает:
– Женька, ты чего аспирин с водой не принесла, что ли? Видишь же, что мне хреново!
Беру растерянного и расстроенного сына и за руку и молча веду в ванную.
– Женя! Оглохла, что ли?
Кирюшка испуганно втягивает плечи и сжимается в комок. Мысленно я колочу мужа сковородой по голове. Чугунной, чтобы наверняка.
– Мама, почему папа такой злой?
– Не выспался, наверно.
Пока я кормлю сына кашей и собираю ему вещи в садик, Володя проходит на кухню. Нет никакого желания пересекаться с ним, и я, обойдя мужа по широкой дуге, направляюсь в гардеробную.
– Эй, а кофе? – орет мне вслед. Кулаки сжимаются. Зубы скрипят. – Мне вообще-то пора завтракать! Я в офис опаздываю!
Никак не реагирую и достаю вещи из шкафа. Не хочу скандала при сыне.
Но Володе плевать.
Только теперь, узнав неприглядную правду, я смотрю на мужа со стороны. И с ужасом понимаю, что ему всегда было плевать. Эгоист до мозга костей. А я всегда старалась сглаживать все неловкие моменты. Считала, что муж может позволить себе быть эгоистом. Ведь Володя старается для нас. Для сына. Для семьи.
А муж в какой-то момент решил, что ему все дозволено. Например, что можно жену с грязью смешать и променять на молодую профурсетку.
– Эй, ты оглохла? – рявкает, разворачивая меня за локоть. Окатывает запахом перегара, смешанным с приторным запахом сладких духов, который даже за ночь не выветрился.
– Отпусти меня! – шиплю, выдергивая руку из крепкого захвата. – Пусть завтрак готовит та, с кем ты вчера свой день рождения отмечал!
Муж немного сдувается.
Сощуривается и внимательно сканирует меня.
– Не заговаривайся, Женя, – Володя каждое слово цедит сквозь стиснутые зубы, всю ненависть на меня выплескивает.
И как я раньше этого не замечала?! Где были мои глаза?
– Ну, отметил вчера немного. Имею право, в конце концов, – эти слова меня наотмашь бьют. Какое он еще право имеет?! Право налево?! – Юбилей, как никак. Да и расслабиться хотелось. Я же все только ради вас…
– Утомился, бедненький, да?
– Я не понял, – угрожающе выплевывает, снова наступая. – Это сейчас что, сарказм? Ты начинаешь забываться, с кем разговариваешь…
– Да что ты, милый, – яд так и выплескивается из меня толчками, как кровь из разорванной аорты. Предательством мужа же и разорванной. А еще его отношением ко мне не как к жене, матери своего ребенка, а как к прислуге. – Я искренне переживаю за тебя…
– Слушай, заканчивай этот цирк, а? Итак башка раскалывается. Ну, отметил и отметил. Я же домой вернулся, к тебе…
Меня взрывает.
– Вот уж спасибо! А чего у любовницы не остался?
– У какой?! Что ты несешь? Про какую любовницу ты заладила?
– Про «Семена Петровича», которая тебе шлет фотографии голые и ноет, как скучает! Которая оставила тебе засосов на груди и окатила с ног до головы парфюмом! С которой ты, – шиплю, понизив голос, – трахался на нашей кровати!
Муж замирает. Долго смотрит на меня, изучая. Сканируя. Наверно, опять придумывает, как бы искуснее соврать.
Но он даже не пытается. Даже не пытается извиниться за свою измену!
