Но голос внутри не утихал. Интуиция, которой я привыкла доверять, нашёптывала другое.
Когда Адам вернулся вечером, он выглядел усталым. Но это была какая-то другая усталость. Не физическая. Скорее отстранённость, которая только усилилась за последние месяцы.
Я накрыла на стол. Плов с мясом, немного овощей. Как обычно.
— День прошёл хорошо? — спросила я, подавая ему тарелку.
— Угу, — коротко отозвался он, даже не поднимая глаз.
Дети сидели за столом, обсуждая что-то своё. А я снова оказалась наедине с мыслями. Я искала повод заговорить о том сообщении, но не могла найти слов.
После ужина он поднялся в спальню. Я снова мыла посуду, смотрела на свои потрескавшиеся руки и думала: “Если я его спрошу, скажет ли он правду? Или снова отмахнётся, как от чего-то незначительного?”
Когда я поднялась наверх, он уже лежал в кровати с ноутбуком. Свет экрана освещал его лицо. Телефон лежал рядом, но он так крепко держал его в руках, будто боялся, что я случайно загляну в него.
Я легла рядом и отвернулась. Сказать что-то или молчать? Этот вопрос кружил в голове, но я знала, что ответ всё равно один: я скажу, а он отмахнётся. Как всегда.
Адам вернулся домой поздно. Дети уже разошлись по своим комнатам, а я, измотанная за день, всё ещё возилась на кухне. Ужин давно был готов: плов, овощной салат, немного супа — стандартный набор для обычного вечера.
Он вошёл на кухню, глядя на стол. Я обернулась.
— Ужинать будешь? — спросила я.
— Что есть? — отозвался он, устало снимая пиджак и бросая его на спинку стула.
— Плов.
Он замер на секунду, а потом с раздражением бросил:
— Почему опять плов? Ты не могла что-то другое приготовить?
Эти слова прозвучали так буднично, так равнодушно, что я едва сдержалась, чтобы не выронить тарелку, которую держала в руках. Внутри у меня всё кипело.
— Если не нравится, можешь сам себе приготовить, — сказала я тихо, но голос дрогнул.
Адам посмотрел на меня так, словно я сказала что-то абсурдное.
— Я работаю, Марьям. Твоя задача — заботиться о доме. Или ты забыла?
— Забыла? — я почувствовала, как голос срывается. Я не выдержала. — Ты думаешь, я ничего не делаю? Ты вообще понимаешь, сколько я на себе тяну?
Он нахмурился, скрестив руки на груди.
— О чём ты? У тебя есть всё. Дом, дети, деньги. Чего тебе не хватает?
Эти слова стали последней каплей.
— Не хватает уважения! — выпалила я, забыв о том, что дети могут услышать. — Ты считаешь, что твоя работа — это главное, а всё, что делаю я, — просто ерунда? Да, у нас есть дом, деньги, но кто за этим всем стоит? Кто готовит, убирает, воспитывает детей?
Он смотрел на меня, нахмурив брови, словно я говорила на чужом языке.
— Марьям, ты живёшь в своём доме. У тебя всё есть. Я даю тебе деньги, — холодно ответил он. — Ты только об этом должна думать.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Эти слова звучали, как приговор. В его глазах я действительно была всего лишь частью этого дома, дополнением, которое должно выполнять свои функции.
Я отвернулась, чтобы он не видел, как слёзы навернулись на глаза. Я вытерла руки о фартук и стиснула зубы, чтобы не дать себе разрыдаться.
— Конечно, — сказала я тихо. — Конечно, ты прав.
Он молча сел за стол, начал есть. Даже не заметил, что я больше ничего не сказала.
Я поднялась наверх в спальню раньше обычного. Вода в ванной была ледяной, но я даже не почувствовала холода. Всё внутри меня выжгли его слова.
