Реальная жизнь - страница 28

– Это только если ты поешь с правильной техникой, а не мурлычешь в микрофон. Вот возьму и нагряну с проверкой: зайду как-нибудь без предупреждения и сама послушаю. Может, заодно твоего кавалера повидаю.

Макс Анджелу очень занимал: она постоянно спрашивала, как развиваются наши отношения. А я только рада была о нем поговорить. С Лори это было трудно, потому что ее интересовало только плохое. Негатив она просто обожала. Мы могли целый вечер во всех подробностях обсуждать, почему он не говорит о жене – ты хочешь сказать, о бывшей жене, поправляла я; ну нет, по закону она никакая не бывшая, возражала Лори, – или почему он не ответил на последнее мое сообщение. И хотя эти разговоры меня увлекали, после них я чувствовала себя жалкой. Я говорила: «Я тебе рассказываю только плохое, потому что чужое счастье – это очень скучно». И она отвечала: «Да-да, конечно, еще не хватало о хорошем, пожалей меня». Если только под «хорошим» не подразумевался секс.

– Он мне не кавалер, – сказала я.

– Не кавалер? А кто же?

– Сама не знаю. Все сложно.

– Черт бы побрал этих мужиков! – воскликнула Анджела. – Любят все усложнять, да? Ну что поделаешь – личная жизнь у артистов всегда непростая. Просто смирись с этим. В любом случае от него есть польза, на мой взгляд. Ты стала держаться увереннее. И голос звучит просто великолепно.

– Спасибо, – отозвалась я. – Но вряд ли вам удастся в обозримом будущем с ним встретиться.

– Посмотрим.

В метро я спустилась в самый час пик. Толпы в подземке всегда напоминали мне об упражнении, которое мы делали на занятиях по сценическому движению: ходили и бегали в очень тесном пространстве, стараясь не касаться друг друга. Иногда – с закрытыми глазами. «Инстинктивно чувствовать другого человека, – говорил преподаватель. – Насколько он далеко, какова его траектория относительно вашей. Это ключ к сценическому искусству». Но ключ к лондонскому часу пик состоял в отработке противоположного навыка. Надо было привыкнуть, что чужие люди к тебе прижимаются, и не реагировать. Игнорировать близость их тел.

Ноябрьские деньги почти кончились, но сегодня я еще не ела, поэтому зашла в «Сейнзбериз» в отдел с товарами по акции. Поначалу я готовила кучу еды в воскресенье и дальше ела ее целую неделю – но супруги П. были недовольны. Мол, мои здоровенные кастрюли занимают слишком много места в холодильнике. Но если я крутилась на кухне каждый вечер, это им тоже не нравилось, поэтому мой рацион становился все причудливее. Дешевая сытная еда – рис, макароны, кускус, – которую можно было приготовить на скорую руку, иначе явятся хозяева с вопросом, сколько я еще собираюсь торчать на кухне, и будут нависать над конфоркой, пока я не уйду. Кукуруза, горох, фасоль в банках. Любая уцененная еда, которая выглядела хоть сколько-то съедобно: сосиски в тесте, нарезанный салат в пакетиках, творог. Для меня это даже стало предметом гордости – я могу есть все подряд, не обращая внимания на вкус, лишь бы цена устраивала. Полноценно я питалась только с ним.

Я купила пирог по скидке и съела с остатками риса, который уже приобрел странноватый привкус. Помыв тарелку, я ушла к себе в комнату и стала отрабатывать фрагмент арии Русалки. Свет нигде не горел – я думала, что одна дома, – но минут через пять раздался стук в дверь, и на пороге появился мистер П. На нем были серые трусы и расстегнутая белая рубаха. Ноги у него были тощие, но все остальное – весьма плотное, и одежда липла к еще влажной коже.