Или мне это мерещится?
Богдан отворачивается, а я все никак не могу сделать то же самое, хоть нужно. Пялиться — некрасиво. Но я не могу, меня словно притягивает к нему и заставляет рассматривать его не только лицо, шею, и как рубашка расстегнута на несколько пуговиц, полоску кожи под ней…
Звонок телефона отвлекает от разглядывания, но это только к лучшему. А то сейчас поймают меня на этом, потом оправдываться. Девчонки-то ладно, а вот Богдан… Не дай бог еще что себе придумает, как Коля.
— Да, Миш, — отвечаю на вызов и вижу, как Богдан поворачивает в мою сторону голову.
И меня передёргивает. Внутри все дребезжит словно я — арфа, а Богдан — музыкант. Я отзываюсь на его жесты, даже не на прикосновения. И это странно.
— Вы где? Вас там не похитили? — усмехаясь, спрашивает одногруппник.
— Не переживай. Не похитили, едем и скоро будем. Вы где остановились? — понижаю голос, потому что в салоне все молчат, и даже мотор будто тише работает, поэтому мой голос звучит очень громко.
— В «Карусель» решили, там и караоке, и кальян, бильярд на втором этаже. В общем, мы тут заказали три стола. Вам заказать что-нибудь?
Я поворачиваюсь к девочкам и облокачиваюсь на подлокотник рядом с рукой Богдана. Я чувствую жар, исходящий от нее, но делаю вид, что это ничего не значит. В горле пересыхает.
— Миша спрашивает, что мы будем заказывать, чтобы долго не ждать заказ.
— «Карусель»? — спрашивает Вера, и я киваю. — Тогда сет номер восемь.
— Мне стейк из семги с соусом из запечённой тыквы, — говорит Катя.
— Записал, Миш? — спрашиваю у него.
— Конечно. А тебе что?
— Тоже восьмой сет. Давай, мы уже едем. А то неудобно говорить, — поднимаю взгляд на Богдана — скулы у него напряжены.
Отворачиваюсь. Нужно подальше от него держаться. С ним что-то не так… А что конкретно — меня не интересует.
Мы подъезжаем к ресторану. Богдан подвозит нас к самым дверям.
— Спасибо большое, Богдан Андреевич, — говорят девочки синхронно и открывают дверь.
— Ильина, задержись на секунду, — просит препод.
— Богдан Андреевич, — начинаю нервничать, но не понимаю, что ему сказать.
Извиниться? Так вроде уже было. И к чему он опять начинает придираться при моих одногруппницах, пускай и тех, кто будет молчать и сплетни не распустит?
— Уже имя выучили — это прогресс, — заносчиво отвечает и поворачивается ко мне всем корпусом. — Остается всего лишь малость — научиться слышать, когда к вам обращаются.
— Богдан Андреевич, у меня была экстренная ситуация, нужно было срочно позвонить родителям передать просьбу ректора. Я была на взводе и вообще конец пары помню как во сне…
Я тараторю, надеюсь, что препод проникнется и перестанет цепляться.
— Вы в университете для того, чтобы стать в будущем хорошим специалистом. И если не можете абстрагироваться от внешних факторов — вам не быть им, — поучительно говорит, а меня его тон раздражает.
Тоже мне учитель.
— А человеческий фактор вам вообще знаком? — подтягиваю сумку ближе к себе и прижимаю ее к груди.
Дыхание учащенное, меня возмущает его поведение. Лезет не туда, куда ему следует. Да еще и советы дает. Наглец! За собой бы следил.
— Знаком, но им дилетанты прикрываются. Чтобы быть хорошим управленцем, про человеческий фактор вообще нужно забыть.
Гад. Давит на больное.
— Это очень хороший совет, Богдан Андреевич. Но позволю и себе дать вам совет. Помимо меня, еще в нашей группе есть другие студенты, и им необходимо ваше внимание. А меня можете игнорировать, еще пара месяцев — и больше не увидите. За свое поведение прошу прощения, на этом откланяюсь.
