— Нет. Что ты, — подруга начала оправдываться. — Хотя…, — она хмыкнула, — только прошу – никому.
— Я тебя никогда не сдавала, — обижено произнесла я. Мы подругами были всегда, хоть и время порой раскидывало в разные стороны.
— Знаю, Софий, — кивнула она, смягчив слова улыбкой, — у меня были отношения. Помнишь, я тебе год назад звонила и рассказывала, что мой отец против того мужчины.
— Ах, да. Я помню. Разве такое забудешь! — воскликнула я, всплеснув руками. — Но, если честно, я не поняла, насколько у вас все было серьезно, а потом ты пропала. Я решила, что любовь тебя засосала, и не стала донимать.
— Все гораздо сложнее, — печально вздохнула она, вновь положив руки на край стола. Она уставилась на них, как будто там были написаны все ответы на ее вопросы. — Я до сих пор его люблю и забыть не могу, но… Софий, он ушел. Отец поставил ультиматум.
— Откуда ты это знаешь? Вдруг, всё было иначе? — я порой была чрезмерной оптимисткой.
— Нет. Папа сказал, что он сам ушел. Якобы ему оказалось проще отступить, — ее подбородок задрожал, а стоило посмотреть мне глаза, Варя не сдержалась и тихо заплакала, спрятавшись в ладошках.
— Тише, дорогая, — успокаивала я ее, хотя от моих слов разве могло стать лучше. Навряд ли.
— Я сбежала, — приглушенно раздался ее хрипловатый голосок, — к бабуле. Она с родителями не общается вот уже лет двадцать. Я совсем маленькой была, когда отец женился во второй раз. Бабуля не признала новую женщину. И сказала своему единственному сыну даже на пороге калитки в ее двор не появляться.
— Мне так жаль, — выдохнула я. — Что я могу для тебя сделать, Варь?
— Да нет, ничего. Все нормально. Я просто немного сорвалась, когда увидела тебя. Понимаешь, как будто в прошлое провалилась, — посмеялась она, а глаза-то все еще на мокром месте. — Ладно, хватит обо мне. Что у тебя-то теперь? Сколько мы не виделись, Софий?
— Года два-два с половиной, — ответила я. — Я в Нью-Йорке обустроилась, после… ну…
— Да, я слышала о вашей трагедии. Как жаль, что в тот момент я не смогла тебя поддержать. У самой кавардак в жизни творился.
— Брось, я всё понимаю. Если честно в тот момент я о друзьях и близких родственниках мало думала, — спокойно проговорила я. — Всё случилось так внезапно, Варь. Мой отец до сих пор не пришел в себя. Он продолжает ждать маму, хоть и говорит, что привык. Время его пока что не лечит.
— А тебя?
— Я часто о ней думаю. Мама была моим личным идеалом, но суровым и крайне требовательным. Незадолго до того, как я получила травму и покончила с балетом, она умоляла меня быть осторожной и беречь свои ноги. А я что… девчонка, которой захотелось на свидание с мальчишкой, и не просто в кино, а на каток! Я еле стояла на коньках, но так сильно разогналась. Не смогла затормозить и упала на лед коленками. На правой ноге был слышен звонкий хруст. Потом операция, потом реабилитация. И всё. А через полгода ее не стало, — с грустью закончила я.
— М-да уж… я думала, что у меня одной черная полоса, — вздохнула Варя.
— Не правда, — отмахнулась я. — Варь, мы живем, и мы не вправе унывать, хотя бы ради наших родных. Я так рада, что мы сегодня встретились. На следующей неделе я возвращаюсь домой и снова к будничной рутине. Было бы здорово, если бы мы с тобой чаще созванивались.
— Прости, Соф, мне правда совестно, что выпала из жизни, но…, — телефон Вари зазвонил. Смартфон лежал экраном вверх, и потому я заметила вспыхнувшую яркую картинку где-то полугодовалого малыша у нее на руках. Я округлила глаза, которые мигом перевела на покрасневшую вмиг Варю. Подруга стремительно схватила мобильник и сбросила вызов. — Мне, кажется, уже пора возвращаться, София.
