— Я не понимаю? — взволнованно переспросил отец, когда я поставила его перед фактом своего отъезда через пару дней. — София, что произошло, дочка?
Мой отец хмурился, недоумевая, с какой стати я бежала из родного дома.
— Ничего не происходило. Мне просто надо вернуться. Работы много, пап.
От фыркнул.
— Ты могла бы жить со мной, София. Зачем работать? — возмутился папа. — Если так необходимо, я в своей компании дам тебе место. Будешь руководить пиар-проектами. Все равно искать менеджера с подходящими критериями, — буднично изъяснился он. Я отрицательно замотала головой.
— Нет, пап, — ответила и подошла ближе к своему родителю, — мама не хотела, чтобы я даже частично принимала участие в твоем бизнесе. Она хотела для меня совсем другого – чего-то приземленного, понимаешь? — воодушевлённо рассказывала я, папа разулыбался при одном лишь упоминании о маме.
— И тем не менее она подвергла тебя самой травмоопасной затеей – балет. Суровое испытание для хрупких тел, моя дорогая. Если бы ты знала, как я сопротивлялся ее идее сделать из тебя великую балерину, — папа рассмеялся, но смех получился надломленный.
— Возможно, я сама бы не выбрала этот вид искусства, пап, но и совершенством я все равно бы не стала, — покачав головой, я вздохнула.
— Ты моё совершенное совершенство, дочь, — папа притянул меня в крепкие родительские объятия. — Может еще передумаешь и останешься на неделю хотя бы?
Я закивала.
— Хорошо. Перенесу билет на следующую пятницу, пап.
Мой старик засиял, ослепляя улыбкой и блеском в глазах. Затем мы поговорили обо всем и ни о чем конкретно. Лишних вопросов от него о своей ране я более не слышала, а если и затевалась тема в этом русле, то я уклончиво объяснялась о случайности. Обедая, я вдруг вспомнила, что, надо мне позвонить Максу. Друг небось с ума сошел, что мы не созванивались. А с другой стороны, Максу пора прекращать надеяться, что я отвечу ему взаимностью. Мы – друзья. У него есть Тесса, а у меня… работа.
— Пап, я сегодня планирую прокатиться по городу, — сказала я. Он отложил утреннюю свежую газету в сторону на угол стола. Весь внимание. — Пропаду на пол дня, а вечером мы могли бы поужинать вместе. Я с удовольствием накормлю тебя собственноручным шедевром.
Папа улыбнулся.
— София, мне этого, правда, не хватает. Я уже забыл, что такое семейные посиделки, — загрустил он.
— Давай не будем о плохом и печальном, — я сжала его ладошку, и он поддержал меня кивком, а потом резко нахмурился.
— Совсем вылетело из головы. Палач звонил утром, — при одном упоминании имени Сергея, мои внутренности сжимались в тугой узел, а щеки вспыхнули огнем. Папа заметил мою реакцию и хмыкнул. — Мне показалось, что в тот вечер вы были любезны друг с другом, — заявил он, а я поперхнулась слюной.
— Ага. Пусть лучше тебе показалось, пап.
— Он чем-то обидел тебя? — насторожился он, уже готовый ринуться в бой за свою дочь. — Только скажи, — воинственно заявил.
— Нет-нет, — я мысленно поспешила оправдать поступок Палача. Вот не хватало мне только проблем перед отъездом. Папа расслабленно выдохнул.
— У меня сейчас бизнес с ним строится на одной волне и общем проекте. Не хочу, чтобы планы пошли наперекос. Этот человек слишком влиятелен в наших кругах. Просто всплыл из неоткуда и заявил о своих позициях. Ослабить его не удалось, я решил действовать иначе – стать ему партнером. Как говорят в народе, Соф, держи друзей близко, а врагов своих еще ближе.
