Теперь этого пахучего ландыша ждало посещение медицинской экспертизы и посиделки в козлятнике, где контингент постоянно присутствующих там лиц вряд ли обрадуется такому интересному товарищу.
Яреев попросил дежурку по рации о помощи. Он сказал, что им нужен экипаж для оформления пьяного водителя. Приехавшие по указанию дежурной части инспекторы понюхали водителя и, поругавшись с Генкой, хотели отмазаться от выполнения такой почетной миссии. Но, не тут-то было! Раз дежурка приказала – придется выполнять. Матеря доблестных стрелков на чем свет стоит, они опустили все четыре стекла в патрульной шестерке, усадили водителя (у них было даже желание запихнуть его в багажник, но нарушитель был крупным, да и воняло бы оттуда все равно не меньше) и, высунув головы в окна, унеслись на экспертизу.
Генка, смеясь, сказал в эфир:
– После посещения доктора везите его в райотдел. Мы уже будем там.
Прибыла полковая тележка с лебедкой и семерка отбыла на штрафстоянку. Во время движения к райотделу Генка поинтересовался:
– Как ты думаешь, Семеныч сильно будет орать?
– Да ничего страшного не случится, – ответил Яреев. – Он, скорее всего, уже дрыхнет у себя в кабинете на диване. А завтра мы с тобой выходные. Поэтому сейчас закончим возиться с этим дрислом дрисливым, и можно будет слегка поужинать.
– С аппетитом?
– А как же? Только нужно сразу заехать за этим аппетитом в магазин.
Они довольно рассмеялись.
6
В первый же день после выходных Гарколин с Яреевым получили на полную катушку. Это было связано с тем, что последняя стрельба расценивалась руководством как акт непрофессионализма. Типа – стрелять надо для задержания угонщиков и других преступников, а удирающего бухаря можно и так в какой-нибудь столб загнать.
Поэтому в воспитательном процессе приняло участие все руководство полка и роты. Кто только не орал на инспекторов! Даже Гриша Цапов постарался. Но экипаж, закаленный в беседах с более серьезными руководителями, послал Гришку хором в недалекое и всем известное место, и убыл на маршрут с пустыми пистолетными магазинами.
В полоскании мозгов не участвовал только командир взвода, которому было не до этого. Старого заслуженного ветерана новое руководство выталкивало на пенсию. Процесс был медленным, но верным. Взводный еще держался, но понимал, что его все равно сожрут, ибо силы были неравны. А Гришка тем временем все сильнее и сильнее протягивал к книге нарядов свои работящие руки, за что и получал периодически по ним линейкой. Пока…
Через неделю сняли усиление и полк начал работать в три смены, что несказанно обрадовало инспекторский состав. По этому поводу решено было вечером выпить водки. В курилку перед разводом забежал Изя Алмазов, сидевший в дежурке за мешок с рыбой, и сообщил, что Хмару повысили в должности и теперь он – начальник штаба полка. Но по данным Алмазова, Николай Анатольевич находился в этот день в самом свирепом душевном состоянии, так как в отношении его личного автомобиля вчера была совершена вопиющая подлость. На капоте его шестерки, которую он ставил перед штабом, кто-то гвоздем накарябал всем известное слово, состоящее из трех букв. Надпись шла через весь капот, и теперь придется его красить полностью, так как буквы видны издалека и даже командир полка не смог сегодня сдержать улыбки, а Семенович вообще закрылся в своем кабинете и ржал там от души целый час.
