Взорам зрителей представилась следующая картина: рядом с крыльцом КПМа, широко расставив ноги, стоял старшина Женя Тягомотин по прозвищу «Хряк немытый». Обе руки его вольготно устроились в карманах шинели, а изо рта хищно торчала длинная сигарета.
Кто-то из заднего ряда тихо прокомментировал:
– Так вот почему он с утра КПП охраняет!
Рядом с Женей с кружкой чая в руках стоял другой инспектор и что-то оживленно рассказывал. Третий сотрудник на противоположной стороне дороги проверял ручник в каком-то ржавом «Москвиче». Эта идиллическая картина длилась не более двух минут. Потом Женя вдруг повернул голову в сторону камеры, глаза его недобро прищурились, а рот что-то произнес вслух. Из-за гула, издаваемого проезжавшими машинами, фраза была не слышна, но легко читалась по губам и представляла собой стандартную матерную идиому. Инспектора с кружкой тут же как ветром сдуло. Женя тоже скрылся за углом поста. Третий милиционер, не обращая никакого внимания на изменившуюся обстановку, зашел в здание вместе с водителем, ущученным в нарушении правил по вине отечественного автопрома. Минуты три камера снимала пустое крыльцо.
И вдруг в воздухе возник быстро приближавшийся предмет. Сначала он казался точкой, но, по мере сокращения расстояния до объектива, быстро рос в размерах, пока не превратился в кусок белого силикатного кирпича. Хрустнули ломаемые ветки, камера рывком задралась вверх, захватив краешек серого зимнего неба, и раздался чей-то душераздирающий вопль. Съемка прекратилась.
По залу прокатился веселый гогот. Хмара, повысив голос, сказал:
– Молчать!
Смех затих. Капитан продолжил:
– Синяк под глазом – ерунда. Как говорится: на войне – как на войне. Нечего клювом щелкать на работе. А вот за поломанную камеру ответит вся смена!
Неожиданно перед ним появился помощник дежурного по полку. Он сказал несколько негромких слов и Хмара тут же принялся рыскать взглядом по залу. Личный состав инстинктивно уткнулся глазами в сапоги. Найдя склоненную в сторону трибуны макушку Яреева, капитан произнес:
– Яреев, к командиру полка!
Сергей встал и, сопровождаемый сочувствующими взглядами, вышел из зала. Ибо всякий инспектор знал, что к начальнику столь высокого ранга для получения пряников никогда не вызывают. Хмара увязался следом за сержантом.
Перед входом в штабное здание стояли командир полка Павел Григорьевич Дудинцов и слегка опоздавший на занятия Генка Гарколин. Яреев приложил руку к шапке и доложил:
– Товарищ полковник, сержант Яреев по вашему приказанию прибыл.
Хмара ни о чем докладывать не стал, а просто тихо замер рядом с Гарколиным.
Дудинцов раздраженно махнул кулаком в сторону Яреева и спросил у Генки:
– Ты вчера вечером в районе ипподрома моего кума останавливал?
– Какого именно? – переспросил Гарколин. – У вас их много.
– На желтом «Мерседесе». Он по национальности грек.
– А-а-а, – вспомнил Генка. – Фамилия у него Попадаки?
– Да, – подтвердил командир полка. – Что ты сделал с его удостоверением внештатного сотрудника милиции?
– Не видел я никакого удостоверения, – не моргнув глазом, ответил Генка. – Он достал какую-то красную книжечку, она выскочила из его рук и тут же провалилась в решетку ливневой канализации.
– Да? А мне он рассказывал по-другому, – Дудинцов еле сдерживался, чтобы не заорать. – Он мне рассказывал, что ты, изучив его удостоверение, глумливо сказал: «Оп-ля!», – и специально разжал пальцы. А на люк канализации ты встал заранее.
