– Осипович, – глядя в бездонные глаза медиума, четко произнес он. – Каин Иван Осипович. А по-простому – Ванька-Каин. Вор и разбойник с большой дороги.
Блаватская слегка побледнела, но продолжала держать себя в руках.
– Значит, это правда… – выдавила она.
– Смотря, что считать правдой… – Ванька пожал плечами.
– Пойдемте в дом, Иван Осипович, нам есть, о чем поговорить.
Вернувшись в гостиную, Блаватская уселась на свое прежнее место за столом. Каин пристроился рядом с ней на стуле. Блаватская некоторое время молчала, не зная, с чего начать. Пауза затягивалась.
– Признаюсь честно, – наконец произнесла она, – ни один спиритический сеанс не проходил так, как сегодняшний…
– Простите великодушно: я видел, как напугались ваши гости, – извинился Ванька.
– Скажите… Иван… Осипович… Вы специально искали встречи со мной?
– Не стану скрывать, – кивнул Ванька, – да, специально. Слухи о ваших способностях оказались сильно преуменьшены – я впечатлен!
– Я уже говорила – такое со мной впервые. Наверное, из-за вашего присутствия.
– Очень сомневаюсь, – Ванька качнул головой. – За свою долгую жизнь я не раз встречался с непростыми людьми. Правда, большая часть из них – профессиональные шарлатаны. Только деньги горазды выманивать. Но были и настоящие… Джузеппе Бальзамо, например.
– Вы встречались с самим Алессандро Калиостро? – изумилась Блаватская.
– Был грешок, но медиумом он оказался никудышним. Не вам чета! И мое присутствие никак не повлияло на его способности. Так, жалкие душонки самоубийц и неправедно замученных – вот и весь сказ!
– Знаете, Иван Осип… – задумчиво произнесла Елена Петровна, но Каин её перебил
– Зовите меня просто Иваном, так проще общаться.
– А вы меня Еленой.
Каин согласно кивнул.
– Так что вы хотели сказать, Елена.
– Не знаю почему, но я стала им… – Блаватская замолчала – воспоминания были еще слишком свежи.
– Грозным? – спросил Ванька.
– Да. Буквально на мгновение мне стали понятны все его помыслы, дела, тайны… Правда, когда он меня оставил, я многое забыла… Но это ощущение…
– Это ваш дар, Елена! Способность принять мятежную душу неистового Ивана… Повторюсь, я еще не встречал подобного дара.
– Я видела вас его глазами… – прошептала Блаватская. – Глазами духа. У вас… – Блаватская прикоснулась руками к своему лицу.
– Вырваны ноздри и рожа клеймена? – Улыбнулся сквозь силу Каин.
– Да. И еще у вас здесь… – Блаватская прикоснулась рукой к своей груди. – Тьма! Она пропитывает вас, сочиться по венам…
Каин расстегнул рубаху на груди, демонстрируя старое «тавро» Блаватской. Елена протянула руку, намереваясь прикоснуться кончиками пальцев к вживленному в тело Каина амулету. Каин резко отодвинулся.
– Не прикасайтесь! Я не знаю, как это подействует на вас. Простому человеку прикосновение ничем не грозит. Но таким как вы… людям с божественными способностями… Давным-давно, когда я был еще ребенком… к этому прикоснулся один слепой сибирский старец, которого почитали святым… Он прозрел, но… я думаю – он сошел с ума. Поэтому лучше не надо! – Каин застегнул рубаху.
– Что это?
– Давнее проклятие одного мертвого сибирского шамана, – произнёс Ванька.
– Мертвого? – не поняла Елена.
Каин «прискорбно» развел руками:
– Увы. Не только живые могут причинять страдания. Мальчишкой мне «посчастливилось» наткнуться на «воздушную могилу» шамана. По незнанию я прихватил из нее один амулет, что сейчас вживлен в мою грудь… Он нашел меня…
