Затем около часа длилась одна только ненавистная всем «коробка». Всех бойцов выстраивают в стройные ряды на некотором расстоянии друг от друга, и в такой квадратной конфигурации они отрабатывают удары и связки, по много раз повторяя одно и то же движение. Отработка нудная, под каждый счет. Первый в первом же ряду считает до десяти, на каждый раз – удар или связка, затем счет переходит к другому, третьему, и так раз за разом. Это могло тянуться часами, пока Инструктор не задавал новый удар-связку.
На коробке Летеха ушел на вторую половину, предоставив Замку с Инструктором волю действий.
– Мае, два ски! – шла команда, – стойка – левая боевая!
Счет начинался снова, и прямой удар ногой с последующими двумя прямыми руками делался сотни раз. Ноги нещадно жгло, руки отсыхали, но сержанты требовали все большей четкости, быстроты и лучшей техники ударов.
Пашка, как не вышедший ростом, стоял в последнем ряду. Рядом пыхтел Бабай, за ним худой Грег и Сеня – серьезный светловолосый пацан с Алтая. Раньше этот самый удар мае-гери у Пашки совершенно не получался. Вот намучился он – перед ним ставили высокую табуретку, и он был вынужден задирать колено высоко, как только мог, для того, чтобы ударить. Когда задетый табурет с грохотом падал, Пашка был нещадно бит сержантами. С тех пор Пашке уже довольно неплохо поставили ноги, и уже не придирались попусту на занятиях.
Спереди всаживал удары в воздух Андрюха, старающийся каждый раз, как только Инструктор не видит, закосить и ударить не в полную силу. Да, конечно, все старались беречь силы тем или иным образом. Иначе никаких сил не хватит выдержать все это. В первом ряду размеренно месил пространство Сашка Головастик. Вот, видимо, у него свело судорогой бедро, и он остановился, принявшись лихорадочно тереть ногу.
– Взвод, с тыла, – заметив заминку, рявкает Инструктор, – из-за Головастика отжимаемся. Тридцать раз на скорость!
Взвод рывками отжимается от пола, стоя на кулаках.
– Встать, – вновь подает голос, – левая боевая! Маваши с ближней ноги, левый боковой, правой снизу и маваши с дальней! Счет пошел!
Размеренное, изнуряющее месилово продолжается.
И продолжается.
И продолжается…
И продолжается…
Разнообразие вносит Летеха, вернувшись от дедов. Пашка замечает, как во второй половине зала облегченно мотают головами, блестя торсами, мокрыми от пота.
– Ну-ка, – поблескивает он глазами, – тесты рейнджеров!
Взвод снова бухается на пол и принимает упор лежа, на кулаках, поставленных рядом. Инструктор достает секундомер. Засекается время.
Первые две минуты проходят достаточно быстро и легко.
– Правую руку поднять!
Все поднимают и отводят в сторону правую руку. Стоять сразу становится ощутимо тяжелей. Проходит еще две минуты. Кулак нестерпимо ломит. Все тело начинает дрожать от напряжения, усиливающегося с каждой секундой.
– Правую ногу в сторону!
С этого момента и начинаются те самые так называемые «тесты рейнджеров». Пашка шатается, с трудом удерживая равновесие и стараясь не обращать внимания на нарастающую дикую боль во всем теле. Кулак, кажется, сейчас расплющиться от веса, а мышцы так и останутся в таком затвердевшем виде навсегда.
Как же больно, блин. Какой садист все это придумал?..
– Перед собой смотрим, сынки! – повышает голос Летеха, поглядывая на секундомер, который он забрал у Инструктора.
Пашка пытается приподнять голову. Но оторваться от пола, от вида того, как капают на крашеные доски с кончика носа капли пота, невозможно.
