Река Межа. Книга вторая. Переход - страница 2

В таком мире естественна реакция. Когда есть основная, основополагающая единственная движущая сила патриотизма, то неизбежен процесс обратного стремления, хотя бы ради уравновешивания сил, чтобы корабль государства не завалился на один борт. Вот почему многие люди ищут другой, Левый берег Межи. Ведь Межа, в таком случае, проходит внутри нас самих, мы размежёвываемся сами в себе, а это неправильно.

Неправильно, поскольку корректировать историю и романтизировать вечно «новый мировой порядок» равносильно самоуничтожению, ведь и в прошлом, и в будущем нет никого, кроме нас самих. Деструктивность мышления порождает представление о времени; создаётся впечатление, будто время реальная физическая величина, и оно, как река, течёт в одном направлении – из прошлого в будущее. Но на самом деле времени нет. Стоит лишь повернуться лицом в другую сторону, как Межа внутри нас совершает свой изворот – и все духовные ценности враз меняют свою полярность. Будущее становится прошлым, а то, что уже было, стирается из памяти и отодвигается далеко вперёд: мы снова изобретаем велосипед.

Времени нет, мы его придумали в качестве измерительной шкалы этого внешнего мира, центром которого себя мним, на самом деле являясь лишь одной из спиц колеса Сансары.

Я чувствую себя личностью, однако не настолько узколоб, чтобы привязывать всю жизнь к своему телу на русских географических широтах. Где моя Родина? Где Отечество? На каком берегу великой Межи? Моя философия шире материалистического представления о жизни, больше размышлений о науке и религии. Я – созерцающая события личность, существующая как сейчас, так и после моей очередной смерти – смерти моего этого тела – и до рождения моего этого тела. Я представляю ткань событий прошлого, настоящего и будущего одновременно, взглядом одной личности, нераздвоенной, не расщеплённой на части, на жизни, на судьбы. Я есть одно. А хотя бы даже и в России.

Например. Я православный христианин. И я же язычник русского севера, так же, как мыслил преподобный Сергий Радонежский, утверждая философию Двоеверия в храмах с одним и тем же символом креста – старого языческого и нового христианского. Нет времени там, где идёт речь о вечном. Нет места розням и вздору. И всё это – я, во мне, мне не о чем спорить с самим собой, бессмысленно самовозвеличиваться и самоуничижаться. Я не стану искать врага в себе прошлом, не буду творить кумира из себя будущего, не превращу своё настоящее в поле брани между Севером и Югом, Западом и Востоком.

Реакционерам свойственно прославлять историю, разумеется, безнадёжно испорченную политическими инсинуациями и потому ненастоящую, а будущее привязывать к этому нереальному прошлому. Коню понятно, что следовать их примеру не надо, уж лучше просто пастись в поле, обычным простым людям больше ничего не остаётся. Поэтому массы предают реакционеров, бросают на произвол судьбы, чем охотно пользуются отцы управляемого хаоса, которые сознательно оставляют для них возможность выпустить пар народного недовольства в свисток популизма на страницах одной-двух реакционных газет. Погоды такие статьи не делают, а народ радуется.

Всё это мне не нравится и понуждает быстрее найти возможность Перехода из мира внешнего в свой внутренний мир, но я ещё не во всём разобрался. Проблема видится мне вовсе не в смерти. Конечно, нас пугают смертью, убеждают: жизнь начинается от рождения и заканчивается смертью только один раз. Возможно, там, на верху власти они делают так для того, чтобы мы не задумывались, кому и зачем нужно наше человеческое тело? Почему оно смертно? В чём смысл рождения, если всё в этом мире заканчивается смертью? Тело – самая крепкая тюрьма, а время – конвой. Вот в чём проблема. И у каждого свой приговор, свой срок, и свой день освобождения. Вот главная трагедия мира.