– Ну что, мальчик? Не стесняйся! Или в первый раз? – и она расхохоталась.
Курт вежливо отстранил девицу, увидев на столе сигареты, попросил разрешения закурить, и потом уже пристально рассмотрел польку. Пудра, помада, тушь на ресницах словно под увеличительным стеклом проявились перед ним, лишив девушку призрачной свежести. Она, почувствовав перемену в его настроении, стала серьезной:
– Эй, парень, ты куда улетел? Я что-то не так делаю? За тебя заплатили, так что давай, вперед.
Ванда мгновенно скинула с себя лифчик и трусики, легла на постель и выгнулась, тихо застонав. Она была красива, но Курт, потушив сигарету, попросил ее не волноваться и, если не трудно, одеть на себя то немногое, что прикрывало самое главное.
Он уже совершенно успокоился. Ему давно было ясно, что он будет всех женщин, встреченных на своем пути, сравнивать с Ангелиной, но в этот раз сработало нечто иное. Может быть, когда-то в будущем он и сможет воспользоваться услугами женщины за плату, но не сейчас. Это не было брезгливостью и, встреть он эту Ванду где-нибудь на улице или в баре, он мог бы согласиться заняться с ней любовью, даже если бы знал, что она проститутка. Но тут, в этой обстановке конвейера эта ее заученная манера вести себя с клиентом, ее смех отвратили его от желания совершенно.
– Дорогая Ванда, ты очень красивая, но понимаешь, я просто не в форме. Сделай милость, давай просто посидим и поговорим, а твоим хозяевам я сообщу, что ты супергорячая штучка.
Девушка моментально расслабилась, убрала деланную кошачью грацию и, накинув халатик, уселась на кровать по-простому, основательно, так женщины в деревне усаживаются пообедать на расстеленную дерюжку в тени стога сена после тяжелой работы в поле. Отерев платком пот со лба, они отрезают неспешно краюху от прижатого к груди испеченного в домашней печи каравая и едят хлеб, запивая молоком из глиняной крынки. Ванда вместо хлеба и молока глубоко затянулась дымом сигареты и уже другим тоном, добавив в голос хрипотцы, спросила:
– А что за сложности у тебя, мальчик? Может, чем помочь смогу? – И она в этот момент была искренна. Помочь тому, у кого что-то не так в жизни всегда готовы те, у кого вся жизнь пошла не так. Жизни, о которой эта польская красивая молодая женщина мечтала в детстве, бегая по двору в родном селе, в платьице, сшитом мамой, с косичками, заплетенными бабушкой, не случилось. Угораздило их в двадцатом году оказаться под Варшавой. Решили поторговать вместе с односельчанами продуктами, а на вырученные деньги одежки кой-какой прикупить, да обуви, и попали под обстрел своих, тех, кто принял несколько повозок с жителями села за красноармейский обоз.
– Ну, ты как? – Вопрос Леманна повис в воздухе. – Не твой контингент? Я так и думал.
Курт молча шел рядом, не реагируя на полушутливые выводы наблюдательного товарища. «А отчего этот товарищ так обо мне заботится? И вообще, чем я так интересен этому парню?» – такие вопросы приходили Рихтеру в голову, но он старался не концентрироваться на них. С Йоганном было интересно и в общем-то престижно, а как противостоять юному первокурснику искушению примкнуть к самому авторитетному человеку в университете? По всей вероятности, он видит во мне просто наследника одного из самых значительных состояний Германии. Но, может быть, ему со мной действительно нравится проводить время? Курт чувствовал, что отличается от всех, с кем ему приходилось иметь дело в эти первые месяцы среди студентов факультета. Нет, он не думал, что выделяется своими способностями или внешностью. Скорее потому, что он оттуда, из страны, которая для всех является Terra Incognita. Может быть, в этом причина?
