Крепок значит, кряжистый низкий рефлекс, что давным-давно к нам в людские тела заселился, интеллектом его не повышибешь, не поправишь культурою. Плутовские глазёнки состроит она им, они – ловеласничают. Станет вдруг придуряться наивною, эти тут же ухаживают заботливо, куртуазничают, кавалерствуют, галантничают. Невдомёк этим простофилям кобелирующим, волокитам простецким и прочим дамским любезникам районного уровня, что пред ними не девка обычная, не коза и не тёлочка глупая, какой представляется, а сама Образина Великая, смотр владеньям своим учиняющая.
За рекламой, за эстрадой, за городскими пространствами днями ходит-приглядывает. Всё ли пошленько там, всё ль незатейливо, всё ль пригоженько? Не пробралась ли мысль туда или дума глубокая? Телевизорным воротилам и кинопродюсерам выгодные форматы подсказывает. Чтобы мелконько всё, чтоб «по верхушечкам». Вдруг пробудятся в зрителе чувства возвышенные, благородные устремления или, будь он не ладен, катарсис какой? Чур-чур-чур! По издательствам, по книжным лавкам, по киоскам с печатной продукцией шныряет. Не затесалось ли в обширные ряды продукции некое произведение? Не подымает ли голову придавленная чтивом литература? Не отвлекается ли народишко от жареной социалки и гламурной сплетни на ещё не совсем дорезанную журналистику? По большим да по малым театрам помпезным, по бьеннале и вернисажам прохаживается. Всё ль фальшивенько там, ярконько, пряменько и авангардненько? Нет ли сложных полотен классических, тонких и многоплановых?
По ночам в головы всяким-разным творцам разноодарённым затёсывается, гадит им прямо в замыслы обильно и нагло. А чего вы хотели? Гадина она и есть.
Вот какая бесстыжая!
Художника под локоток пихнёт невовремя, глаз замылит ему, мастихин изогнёт, кисти растреплет, краски разбавит вином. Вот и славненько! Режиссёру фальшивую темку подскажет, а пригожую светлую идею сажей жирною вымажет, остромодными концепциями пополам с опереточными идейками заменит. Вот и чудненько! Писателю остроумие притупит, матерков непотребных и плебейских метафор в ухо нашепчет. Распрекрасненько! Композитору струны рояльные клубком заплетёт, гармоничные созвучия перепутает все, какофонию из потёмок души его вытащит, на частушечный ритм, на знакомый попсовый мотивчик настроит. Ай, любезно как!
Не уму и не сердцу чтоб. Только этого ей и надобно. Вместо мысли – инстинкты бушуют пускай. Вместо чувства – страстишки клокочут пусть пошлые.
И вдруг…
У блестящих, громозвучных торговых рядов, супротив мест чиновных присутственных, рядом с офисными высотками и отелями пятизвёздными, грудой кубиков из стекла и металла в центр города древнего понатыканных, как ларьки сигаретные в эрмитажном пространстве уродливых, на зеркальном фасаде корявого супермаркета развернулся брандмауэр кторовской Золотой корпорации. Это тряпка такая пластмассовая, на которой рекламу печатают. Метров сто, уж не меньше никак. Издалёка заметен он.
А на нём – красота! И сюжетец-то так себе – слитки золота, как клеймом, логотипом отмеченные. А ведь глаз не отвесть, до чего живописна картиночка.
Образинушку прямо вывернуло, макияж на асфальт весь осыпался враз. Столько лет над ландшафтом над этим трудилася, сколько сил положила, архитекторам выпрямляя извилины, сколько чуши в рекламные макеты закачивала и по бойким местам их развешивала. Всё насмарку опять, всё по-новому. Не иначе, Кунстмаллер сызнова до дизайна дорвался, неймётся ему.
