– А как же граница? – Не хотела уступать Светлана. – Григорьевна говорила, что немцы могут полезть, у нее в городе зять, а он слышал, что…
– А ну, прекрати панику разводить! – Оборвал ее Анатолий. Несмотря на то, что подобные рассуждения он слышал уже не раз, прерывать их была острая необходимость, потому что даже за одни такие разговоры могут быть немаленькие проблемы, тем более, когда такое говорят в семье советского офицера.
– Никто никуда не полезет. Немцы стоят за Бугом, и если попробуют даже рыпнуться, то обломают зубы еще на раскрытии пасти, а уже на следующий день мы их обратно выгоним, еще и до Берлина гнать будем. Не вздумай слушать бредни разных паникерш, их язык точно проблемы притянет, помяни мое слово, – уверенно сказал муж, нежно приобняв супругу.
Повисла неловкая пауза. Светлана поджала губы и задумалась. Что она может против троих? Рубануть сплеча и попросту запретить этот чертов поход? Это она может. Но Лёнька явно сильно обидится, Васька фыркнет и в следующий раз брата с собой уже не позовет, а муж будет снова улыбаясь шутить, что она с Ленькой и в армию пойдет, будет там ему на завтрак овсяную кашу в кровать приносить. Может, и правда пора уже дать сыну повзрослеть?
– Ладно, – сдалась мать. Затем доверительно посмотрела на старшего сына, – только обещай, Вася, обещай мне, что ты будешь держать ухо востро. Я знаю, ты уже совсем взрослый парень, скоро и в армию придется тебя отпускать, да в подобных походах ты бывал не раз, и с братом вместе вы ходили уже… Но это все было засветло, а вот с ночевкой Леньку я еще без взрослых не отпускала. Уверен, что справишься? Не будет обузой для вас с Петро?
– Вот именно, мама, что мне скоро в армию уходить, а на кого я вас с отцом оставлю-то? Нужно подготовить мальца, а то я уйду, а он еще совсем зеленый неумеха. – Васька рассмеялся, обнажив белые крепкие зубы. Потом подошел и бережно, словно дорогую святыню, обнял мать. – Все будет хорошо. Обещаю тебе, сам пропаду, но Леньку не брошу.
– Не говори больше так, сынок! Даже ради красного словца не говори так. Хорошо, идите, но послезавтра к обеду чтобы были дома оба! Если не явитесь вовремя, то мы сами в след пойдем за вами к озеру и когда вас настигнем, то наказание будет неминуемо: до конца лета дальше двора не выйдете.
– И еще, – добавил отец к словам матери. – Идите лосиной тропой. Как дед Егор ходил. Тропа хорошая, свободная, звери к ней не выходят – охотники всех отпугнули давно уже. Ружье можешь взять мое, как мы с тобой договорились, но Леньке не давай, пусть пока с ножом научится нормально обращаться, а ружью я его понемногу уже обучаю, так что как вернетесь продолжим уроки. Если вдруг возникнут непредвиденные проблемы или собьетесь с пути, то идите к Шарпенской сторожке, помнишь же где она?
Васька кивнул.
– Ну вот, там есть и еда, и переночевать можно. Отличное место. Не зря же мы всей семьей над ней столько работали! Завтра к обеду ежели не явитесь, мы придем сначала туда, а затем пойдем к озеру. Все ясно?
– Ясно, отец. Не переживай, мы с Петро уже сто раз там ходили, я могу хоть сейчас карту нарисовать всей округи, да еще и деревья по памяти перерисовать.
– Знаю, но все же проговорить это было нужно. – Затем отец встал, и положа руки на плечи сыновьям, добавил: – Удачи вам и хорошей ловли, сынки!
Лёня посмотрел на мать. Она молча, не отрываясь, смотрела на него и в ее глазах читалась тревога и грусть. Чувствовала ли она, что, возможно, видит сына в последний раз? Может быть. Материнское сердце самое чуткое на свете. Оно знает то, что разум отказывается признавать. Вот и тут мать ощущала приближающуюся беду, но найти аргументы в защиту своих опасений она не смогла. Поэтому ей пришлось отпустить сына в этот поход, хоть и с большим трудом.
