– Хочешь сказать, что это не управляемый сон, а снимки реального опыта? – с ужасом спросил Ремер.
– Да! Поэтому я и не мог долго поверить, что ловушка не притягивает еще чье-то подсознание.
– Невероятно…
– Совершенно, – согласился Макс. – Но факт.
– Но как-то же вы пытаетесь это объяснить? – зрачки Ремера расширились от возбуждения.
– Пытаемся, но безрезультатно пока. Научный подход такое состояние человеческого сознания отвергает. Но оно есть!
– А ненаучный? – Ремер затаил дыхание.
– Миллион версий: от той, что сознание Нины существует во множестве реальностей одновременно, до той, что она не человек. Выбирай любую, какая тебе больше нравится, – нервно произнес Макс.
– А Киру какая ближе? – осторожно поинтересовался Ремер. – Что Нина человек, – улыбнулся Макс. – Я тоже в этом уверен, и это, пожалуй, все, что можно утверждать на сегодняшний день.
– Фантастика! – только и смог произнести Ремер. – А о чем они говорят?
– Кто?
– Вэл и Нина на третьем уровне.
Макс с удивлением посмотрел на Ремера.
– Я не должен об этом распространяться, это не совсем этично. Я вообще стараюсь относиться к тому, что мы извлекаем, исключительно как к технической информации, которая поможет нам найти кратчайший путь к сознанию Нины и вернуть его. Не думаю, что она обрадуется тому, что мы читаем ее мысли, когда проснется.
– Да брось, Макс, – обиженно произнес Ремер. – Я никому не скажу. Ты же меня сто лет знаешь.
– Собственно, не они говорят, а Нина постоянно что-то говорит Вэлу. То она призывает его проснуться, то просит что-то вспомнить, то признается в своих чувствах. Ремер! Не нужно это обсуждать, правда, не нужно. Третий уровень – это головная боль, причем и ее, и наша. Пока о том, что сознание Нины не угасло, говорит только второй, на котором связные мысли, а здесь никакой логики нет. Пока по крайней мере.
– Так, может, пора спускаться глубже, на четвертый? Сколько их там вообще?
– Предположительно, несколько, – уклончиво ответил Макс. – Мы не можем, пока не расшифруем третий. То есть, мы его распознаем, но не понимаем связи со следующим, а без этого ключ к четвертому не найти. Собственно, ключ – это и есть связь между уровнями.
– Интересно, что было ключом к третьему…
– Вэл. Все, что на втором преобразовано в текст, – о нем. С ним же общается Нина на третьем. Кир предположил, что его имя разворачивает код, и это подтвердилось.
– А как вы на второй вышли? Ты же сказал, что на первом бурелом и сплошь когнитивные искажения. За что зацепились?
– За связь, – улыбнулся Макс.
– Не понял…
– Саяна, связь между Ниной и Вэлом. Только не спрашивай, откуда у Кира такие мысли, я сам толком ничего не понял, просто сделал, как он сказал, и все получилось.
– Вот это да! Ну и мозги у младшего Мэнси! – восхитился Ремер. – Сколько ему лет?
– Четырнадцать.
– Если бы мы так в четырнадцать соображали, представь, где бы мы были сейчас! – мечтательно восхитился Ремер.
– Здесь бы и были… – начал приземлять напарника Макс, но мысль свою до конца высказать не успел.
– Чем занимаетесь? – раздался раздраженный голос Кронса, появившегося за отъехавшей стеклянной круглой дверью. Министр был не в настроении больше обычного и даже не пытался этого скрыть. – Ремер, есть проект хотя бы одной обучающей программы?
– Господин министр, я стараюсь, – проговорил Ремер голосом, не позволяющим с уверенностью думать, что старания привели к положительному результату.
