– Этого мало! Нужно еще и работать! – Кронс нервно прошелся вдоль транспортационных кресел, потом упал в одно из них и тяжело вздохнул, закрыв глаза рукой. Его жидкие желтые волосы прилипли ко лбу, покрытому каплями пота. Сам вид его представлялся изможденным, а слова звучали так, словно их произносил человек, долгое время находящийся под давлением чужой воли или обстоятельств, от него не зависящих.
Макс и Ремер, видевшие начальника во всяких состояниях, знали, что сегодняшняя агрессия ничем хорошим не закончится, и приготовились огрести по полной за себя и за того парня.
– Что случилось, господин министр? – осторожно спросил Макс. – Что вас так расстроило?
Кронс обернулся, на лице его отразилась смесь злости и страха. Он бросил на Макса недружелюбный взгляд, но тот справился с ним и даже подошел к лежащему министру так близко, что Ремер инстинктивно потянулся к транквилизаторному инъектору.
– Даже не знаю, – вырвалось у министра. – Я не понимаю, что меня бесит, но, похоже, все!
Макс и Ремер переглянулись.
– Хотите чаю? – осторожно предложил Ремер.
– Давай, – не то чтобы с желанием, а скорее по инерции согласился Кронс. – Макс, что нового? Есть, за что зацепиться?
– Нет пока.
– Дай отчет, – требовательно произнес министр и резко выхватил распечатку из рук Макса. Он быстро, но внимательно пробежал глазами лист и прокричал, – Макс, ты за кого меня держишь? Зачем ты подсунул мне вчерашний текст?
Глаза лингвиста округлились. Он забрал у Кронса отчет и, не найдя в нем ни слова из вчерашней расшифровки, с удивлением уставился на министра.
– Это сегодняшнее извлечение, мы только закончили с Киром его декодировать. Сами посмотрите, господин министр, – он ткнул пальцем в левый верхний угол листа, на котором стояла отметка системы с указанием времени генерации данных: «14.07//01.05.52».
Кронс вытер испарину со лба.
– О чем вы думаете, господин министр? – Макс надеялся не услышать подтверждения своих подозрений.
Кронс пристально на него посмотрел и ничего не ответил. Макс вжал голову в плечи. Ремер с непониманием наблюдал немую сцену, от которой по спине у него почему-то пробегал холодок.
– Не может… – выдавил из себя Макс.
– До завтра, – резко произнес Кронс, поднялся, одернул платье и вышел из порт-лаборатории, не с первого раза попав в дверной проем.
– До свидания, господин министр! – прокричал Ремер ему вслед. – Что с вами, Макс? Вы будто призраков увидели.
Круглая дверь, издав пневматический шепот, заблокировала вход в лабораторию.
– Все возможно, – отозвался лингвист. – Пожалуй, я тоже пойду.
– Да что происходит? Можешь ты мне объяснить?!
– Нет, – Макс скрылся за дверью, забыв отчет на столе.
Оrdo et connectio idearum
est ас ordo et connectio rerum6
d’Espinosa
Волны покусывали белый песок, как край бисквитного пирога, с наслаждением облизывались, откатывая в океан, чтобы через мгновение с жадностью снова наброситься на берег. Правда, сейчас, в свете вечерних огней песок казался не белым, а светло-оливковым у самой кромки воды и почти серым рядом с зарослями усатых мангр и зеленых алоказий. Свежий ночной бриз приятно холодил, шелестя листвой и играя белым тюлем беседки, стоящей на сваях у линии прилива. Вода уже подбиралась к ступеням, выходящим на пляж, совсем рядом слышались гулкие шлепки волн о выступающий с берега каменный утес.
Пляж располагался в небольшой бухте, окруженной с обеих сторон довольно высокими обрывистыми скалами. На верху одной из них виднелся красивый белый домик в два этажа, откуда вилась каменная дорожка до самого пляжа, над которой кусты благоухающих бугенвиллей переплетались живым навесом по всей длине, защищая от палящих лучей дневного тропического солнца всякого, кому вздумается спуститься по ней. Повсюду разносилась укающая и гукающая многоголосая ночная жизнь.
