– Мы можем стать просветленными, – серьезно произнес Вэл, немного утолив голод и поднимая взгляд к кроне дерева, под которым они сидели.
– О чем ты?
– Точно под таким деревом бодхи на принца Шакьямуни снизошло откровение, и он стал Буддой.
– Правда? – удивилась Ева.
– Да. Что касается Гаутамы – правда, – улыбнулся Вэл. – Но вот, что касается нас – маловероятно.
Ева ничего не ответила, только пристально посмотрела на отца. Она наблюдала за тем, с каким аппетитом он ел кари с курицей, запивая его красным ромом. Ева поймала себя на мысли, что происходящее – сон, а она страшно боится проснуться и обнаружить это.
– Почему ты ничего не ешь? – спросил Вэл, увидев задумчивое выражение лица дочери. – Ты же была голодна, насколько я помню. Тебе не нравятся блюда?
– Нет, все прекрасно, – поспешно ответила Ева и откусила спелой папайи. – Здесь такие чудесные фрукты, что ничего другого не хочется.
– Завтра я покажу тебе остров, – с довольным видом произнес Вэл. – Будем кататься на слонах.
– На слонах?! – воскликнула Ева, не веря тому, что слышит. – Они существуют?
– Конечно, – рассмеялся Вэл. – Что им сделается? Здесь вообще мало что изменилось за последние несколько сотен лет. Разве что людей стало значительно меньше. Но они живут традиционным укладом, здесь даже король есть.
– Серьезно?
– Да, – не без достоинства подтвердил Вэл. – И он мой старинный друг. Завтра я вас познакомлю.
– Мне кажется, я сплю, – боясь моргнуть, проговорила Ева. – Настоящий король?
– Самый что ни на есть, – с вдохновенным блеском в глазах сказал Вэл. – Махинда Шестой из династии Ламбаканна. История его предков интересна, хотя они ее и не знают. Здесь не принято знать историю. Но я в свое время интересовался этой темой, и мне удалось раскопать кое-что.
– И что ты узнал?
– Предки Махинды правили триста пятьдесят лет, а потом пришли завоеватели и местные династии прервались. В конце первого тысячелетия Парантака Первый из династии Чола вторгся сюда из Индии, захватил древнюю столицу Анурадхапуру и сверг последнего короля из династии Ламбаканна – Махинду Пятого. Страна называлась тогда иначе – Илангай. Но махараджи Чола правили на острове недолго: другой сингальский король Виджаябаху прогнал завоевателей, вернул буддизм, который при их правлении практически исчез с острова, и утвердил новую сингальскую династию. После того династии и правители менялись так часто, что нет смысла запоминать их имена и деяния.
– Папа, почему один народ завоевывает другой? – спросила Ева, глядя прямо ему в глаза.
Вэл никак не ожидал такого вопроса и потому задумался в поисках подходящего ответа. Он помолчал, отпил еще немного рома и только после этого произнес:
– Я не знаю единственно правильного ответа, прости. Много всяких причин бывает. Обычно более сильная власть стремится расширить территорию, обогатить казну, усилить войско. Больше людей – больше сбор дани, налогов; как хочешь называй – суть та же. Нельзя сбрасывать со счетов и личные мотивы и амбиции вождей и правителей. Но это, на самом деле, редко является причиной войны, чаще – поводом. Нормальный правитель не поставит под удар страну ради удовлетворения своей прихоти. Бывает, что в истории остается только личный мотив, на самом же деле, в основе девяноста и даже больше процентов военных конфликтов лежит экономический интерес. В более-менее современный исторический период, по крайней мере. Что касается более древних времен, там еще и политический мотив был силен, так как на протяжении тысячелетий шел процесс государственного образования на большей части обжитой территории планеты. Государства сменяли друг друга, слабые вливались в сильные или уничтожались ими. Так создавались империи. Но империя – система громоздкая и плохо управляемая, она требует колоссального ресурса на поддержание своей жизнеспособности. Поэтому в любой империи рано или поздно возникали сепаратистские движения, объединяющие вокруг себя новые силы, стремящиеся к автономному существованию. Начинались новые войны, нередко – гражданские. На мой взгляд, гражданская война – самое страшное, что может произойти в жизни человека.
