– Законно? Что-то я не совсем понимаю вас, сеньор Хакес, – генерал выкатил на Сесара глаза. – Он только принял присягу; законный путь – десять лет, а в случае Зигфрида Бер – до конца его жизни. Что же, нам десять лет жить в страхе? Или надеяться, что канцлер скоро преставится? За десять лет, да какие лет! за несколько месяцев Зигфрид превратит страну в военный лагерь, где все будут ходить строем. Если других путей вы не знаете, сеньор Хакес, то я выбираю насилие, – решительно произнес Родригес.
– Остыньте, генерал. Я для того и начал говорить о созыве конференца. Только он может легально сформировать международный орган, в который войдут представители Солерно, Шрилана и хорошо бы Небес. Но с Небесами проблема: мы должны поддерживать веру канцлера в то, что их нет. Я долго не мог понять, кого еще включить в новый орган, а потом мне пришла мысль: Есеник. Зигфрид Бер не знает, кто сейчас там находится, поэтому мы можем любое статусное лицо из Небес ввести в наш конференц под видом участника из Есеника.
– Идея хорошая, – поддержал генерал.
– Вам предстоит переговорить с королем Шрилана, сеньор Родригес. Возможно, он подскажет, кого из Небес стоит привлечь. Как думаете, Махинда откликнется на наше предложение?
– Надеюсь. Если бы властителя Небес привлечь…
– Он этого категорически не хочет, да и канцлер уверен, что он мертв. Так что, надо без него выкручиваться. Пока, по крайней мере.
– Пока? Что вы имеете в виду, сеньор Хакес?
– Есть идея: нужно сформировать легитимный представительный орган: высший международный совет, суд, арбитраж – как угодно можно назвать.
– Суд, – генерал не сводил взгляда с Сесара. – Кажется, понимаю…
***
– Вэл, возможно, сейчас не самый подходящий момент, но я очень хочу развеять тени прошлого, – негромко произнесла Нина, когда они проснулись на рассвете.
– Спрашивай, сейчас самый подходящий момент, – отозвался Вэл, обнимая ее. – Это же нормально, поговорить.
– Не хочу тебя ставить в неловкое положение, если не хочешь, не отвечай.
– Спрашивай, – настойчиво повторил Вэл.
– Хорошо. Скажи, ты, правда, сделал вазектомию?
– Правда.
– Но, как же тогда? – Нина приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. – Как же тогда мы смогли?
– Не знаю. Я воспринимаю наших детей как чудо, как божий дар. Как еще это могло случиться?
– Я боялась, что ты не примешь детей, подумаешь, что они не от тебя, – призналась Нина и замерла.
– Если бы я это сделал, был бы полным дураком, – выдал Вэл с болью.
– Тебя что-то все равно мучит, я вижу, Вэл.
– Я хотел бы иметь еще детей. Мне всегда нравилась семья Мэнси тем, что в ней пятеро сыновей. И у Махинды – пятеро…
– У нас тоже будет трое, – с улыбкой заметила Нина. – А с Марием – четверо. От Роберта Мэнси ты не многим отстал.
– Нина, ты спасаешь меня, – сказал Вэл, обнимая жену.
– Вэл, скажи, как дяде удалось уговорить тебя на такую чудовищную вещь – вазектомию.
Вэл встал, принес воды из гостиной, сел в кресло.
– Что ж, давай поговорим сейчас, – произнес он так, словно давно готовился к разговору. – На самом деле, Зиги не особенно и старался убедить меня. Я сам этого захотел.
– Почему?!
– Из-за матери Евы, Клер, она умерла во время родов. Саму Еву чудом удалось спасти. Я тогда находился не в лучшем состоянии, не знал, что делать, что думать, кого винить в случившемся.
– И обвинил себя? – догадалась Нина.
– Да. Я испугался, что Клер умерла из-за меня, из-за моего дурного семени, оставил Еву, чтобы не видеть в ней напоминание. Ну и…
