– Благодарю, ваше величество, – смущенно проговорила Амели, склоняя перед королевской четой голову. – Ева, рада тебя видеть.
– И я рада, Амели.
– А где же виновники нашей радости? – непосредственно спросила мадам Мэнси, оборачиваясь и словно ища взглядом находящихся где-нибудь поблизости новобрачных.
– Папа с утра в саду общался, а мама… – Ева смутилась, непроизвольно назвав Нину мамой и дальше говорить не смогла.
– Она теперь твоя мама… с двух сторон. Разве не помнишь? – произнес Марк, подходя и обнимая ее за плечи.
Ева подняла на Марка благодарственный взгляд и положила свою руку на его.
– Помню… Хорошо, что вы прилетели, – произнесла она совсем тихо, когда мадам Мэнси села рядом с ней. – Папа с Ниной будут рады.
– Правда? – оживился Марк.
Ева кивнула ему и улыбнулась Махинде, смотревшему в их сторону. Он внимательно прислушивался к их разговору. Айш ел мороженое с видом человека, которому происходящее если не совсем безразлично, то малоинтересно. Ни одной мысли Еве он не транслировал, на присутствие Марка видимого внимания не обращал.
День был жарким, жарче вчерашнего. Солнце потешалось в высоком безоблачном небе, падая отвесно на головы людей, предусмотрительно покрытые шляпами, панамами и платками. В руках дам мелькали белые зонтики – иллюзия безмятежного существования в Златогорской долине была полной.
Кай Загория, сидя с Кербером и Кронсом в стороне от остальных, потягивал через трубочку имбирный чай, размышляя о кажущейся беззаботности жизни. Если не знаешь, насколько хрупок мир, в котором живешь, как все в нем взаимосвязано и зависимо от мелочи, случайности… Мы сейчас отдыхаем, болтаем о разных глупостях, строим планы, собираемся рожать детей, а в эту самую минуту какому-нибудь выжившему из ума Зиги возьми да и прилети в голову пальнуть из изотропной пушки. И чего тогда будут стоить наши планы? Кто нас спасет и защитит от таких вот маньяков? Сколько погибло людей за последнее время? Страшно представить. Нас осталось меньше одного процента от того количества, которое населяло землю двести лет назад. Если собрать всех, рассеянных по планете, сумевших выжить небольшими общинами, крошечными государствами, подобно Шрилану, точечными селениями, как Есеник, то даже с Небесами и Солерно едва ли наберется шесть миллионов человек. Это все, что осталось от почти девяти миллиардов… Это ли не конец человечества? Или мы таким страшным образом спаслись по другую сторону гибели цивилизации? Может быть, мы уже начали жить с чистого листа? Начали строить новый миропорядок для новых людей? Тогда почему все еще Зиги, Паччоли, Никеров… мой отец, готовый предать интересы страны ради… ради чего? Неужели ничего не изменилось после той мясорубки, которую устроили человечеству психопаты, возомнившие себя властелинами мира? Людей уничтожали много лет, пока не уничтожили практически всех. Но и оставшаяся горстка «счастливчиков» умудрилась ввязаться в гражданскую войну и сократиться вдвое. Сто пятьдесят лет мы живем в мире… Так говорил Вэл в апреле, но я его не слышал, потому что отец отправил меня к Паччоли искать от него защиты. Он ведь был уверен, что главная угроза небожителям – Вэл Лоу… Кто вводит нас в такие фатальные заблуждения? Почему мы не видим очевидного, не верим тому, кто рядом, но готовы слепо довериться кому-то, кто далеко, кто, по нашему мнению, лучше, милосерднее, надежнее? С чего бы? Не Вэл отравил всех в замке и бежал из страны, это Зиги сделал. А отец поверил именно ему, Зиги, убийце и предателю. Глуп человек! Меня отправили в Солерно первого апреля… Но… первого апреля я же был в Небесах и второго, и пятого, и десятого… Но и в Солерно был… Господи! Я чокнулся?!
