Я выдохнул. Работаешь, учишься? Работаю. Где? В магазине одежды. Продавец? Типа да. И как, хорошая работа? Ничего так. А я учусь. Молодец. Хочу стать журналистом. Да? Ну. Будешь в ящике работать? Нет. Хочу писать. Зачем? Ну… чтобы люди читали. Разве это журналистика? Все журналисты работают в телевизоре. На самом деле не только в телевизоре. Правда? Конечно! А ты давно знаешь Ксюшу? Да, подруги со школы. Не разлей вода? Вроде того. Как с Геной познакомились? В клубе. Ходили туда вдвоем. Разве вдвоем интересно? С нами знакомятся! А-а-а. И как тебе Гена? Не знаю. Шебутной какой-то. Да уж. Гена такой. Не люблю шебутных. Тебе повезло, я не шебутной. Да, вроде бы не шебутной. Значит, я могу тебе понравиться. Ты? Я. Ну не знаю. У тебя щеки несимметричные. Что? Щеки несимметричные. Они должны быть симметричные? Да? Не знал. Ну… извини. Не извиняйся. Ты здесь ни при чем. Знаю, но все равно как-то неловко себя чувствую. Не хотела тебя обидеть. Да ничего. Никогда так не думал о своих щеках. Не все это замечают. Ну, а если бы не щеки? Что тогда? Если бы не щеки, ты был бы нормальным. Нормальным? Ну да. И мог бы вызвать симпатию? Ты и так вызываешь… симпатию. Ты же сказала, я тебе не нравлюсь. Я такого не говорила. Я сказала, что у тебя щеки несимметричные. Но все равно ты так… ничего. Нормальный? Да. Нормальный.
Мы долго так разговаривали. Это была игра. Мы ходили вокруг да около. Несколько раз случайно касались друг друга. С каждым разом прикосновения становились все настойчивее. В конце концов я положил руку ей на колено. Она была не против. Гена принес вторую бутылку. Он уже был пьян. Я разлил по стаканам. «А она ничего», – подумал я. Наверное, это действовал коньяк. А может, я привык. Мне подумалось, что я даже выполняю некоторую гуманитарную миссию. Наверняка у нее было очень мало парней. Может, вообще ни одного. Нужно дать ей возможность почувствовать любовь. Мне казалось, что я как Прометей, несущий людям огонь. «В конце концов, – думал я, – не так уж и много у нее прыщей. Да и у меня с утра выскочил один».
Я решил, что переспать с ней – это не такая уж и плохая идея. Прекрасная идея, если подумать. Просто великолепная.
Коньяк кончился. Ксюша и Гена, обнимаясь, ушли в закуток.
– Ну, вот мы и одни, – сказал я.
– Да, – сказала Света.
«Сейчас», – подумал я и притянул ее к себе. Она вся была мягкой, как тряпичная кукла. Я поцеловал ее. Рот у нее был очень горячий. Она ответила на поцелуй, хотя как-то вяло. Я полез к ней под юбку. Вдруг она остановила меня. Я отстранился.
– Что такое?
– Нет, – сказала она, – нельзя.
– Что нельзя?
– Нельзя.
– Почему?
– Нельзя – и все.
– У тебя эти дни, что ли, так я…
– Нет, не дни. Просто нельзя.
– Я что-то сделал не так?
– Нет. Ты ни при чем.
Я отсел. Вечно так. Ох уж эти женщины!
– Ну ладно, – сказал я, – велика важность.
Я поднялся и подошел к окну. Достал сигарету. Закурил. Свет был выключен. Она сидела одна в темноте. Я чувствовал, как она смотрит на меня. Стоял у окна и курил. Теперь уже я старался показаться загадочным. Курил и смотрел вперед. Из окна угадывались очертания парка через дорогу. Деревья, деревья, деревья. В ночи ничего особенного было не разглядеть. Я прислушался. В углу комнаты раздавалось воинственное пыхтение.
Я докурил.
– Наверное, я пойду, – сказал я.
– Не надо.
– Да нет. Пойду.
– Подожди, – попросила она, – не уходи.
