Я понимал, что Катя ждет от меня чего-то. Я также требовал этого от себя. Но смутные догадки пугали меня. Сквозь них мерещилась совершенно другая жизнь – не такая беззаботная и простая. Порой сердце мое, цепляясь за ее взгляд, пыталось вырваться наружу. Оно подпрыгивало, готовое обернуться словами и устремиться навстречу скребущей душу улыбке. Но я в испуге хватался за него. Мы с Катей продолжали гулять после школы, шататься по торговым центрам и ходить в кино. Но нужных слов я не произнес. Со временем наши отношения впали в спокойное русло.
На одной из квартирных посиделок я ненароком увидел Катю в чужих объятьях. В тот день я впервые напился так, что остаток вечера провел над унитазом.
«Просто я боялся», – пишу я.
«Даже после выпускного?» – спрашивает Катя.
После выпускного мы долго не виделись. Лишь изредка переписывались. Я знал, что она встречается с каким-то улыбчивым парнем, а меня устраивало одиночество. А потом появилась Таня.
Если бы не встреча выпускников – не видать мне больше Кати. Отстранившись от галдящих одноклассников, мы перекидывались словами лишь друг с другом, прямо как в детстве мячом. «Небось, уже детьми обзавелась?» – с испуганным смешком кидаю фразу. Вспыхнувшими глазами она ловит подачу, а затем швыряет обратно: «Для начала мужиком надо обзавестись». Хватаюсь за ее слова и с силой толкаю: «А прежний куда делся?» А она отбивает ухмылкой: «Сбежала».
После этого вечера мы много переписывались. Пока делились планами на будущее, упомянул: «…а еще было бы неплохо замутить с тобой». Конечно, это была шутка. Но шутка не случайная. Возмущаться Катя не стала, а лишь отметила, что замутить с ней совсем непросто. А еще напомнила про Таню.
Таня уже болела. Но тогда я еще не оставлял попыток помочь ей. Поэтому шутка осталась шуткой.
«Я не мог бросить девушку», – признаюсь я.
А потом мне написал одноклассник. В сообщении была лишь пара слов: «Катя погибла».
На пляже я остался один.
Случилось это на трассе. Байк вместе с Катей вынесло на встречку. Она неслась, как ей казалось, навстречу жизни, а ее поджидала смерть. Мажор, бывший с ней, выжил, а ее намотало на колесо фуры.
На похороны я не поехал. В гробу ее не видел. Может быть, поэтому я до сих пор не верю в смерть Кати. Ну как одно сообщение может вычеркнуть из жизни человека? До сих пор воспоминаниям я верю больше, чем словам на экране. Ведь вот та девочка на берегу реки стоит за колыхающейся занавеской памяти. Стоит ее отстранить рукой…
«Ты любил ее?» – спрашивает Катя.
«Нет», – признаюсь я.
«Тогда в чем была проблема?»
«Я не мог оставить ее одну».
«Из жалости, что ли?»
«Она болела. Я боялся уйти. Думал, это ее окончательно подкосит. Я и сейчас этого боюсь».
«Значит, из страха и жалости».
Я нависаю над экраном.
«Дело не только в этом», – отбиваюсь я.
«Слушай, я уже мертва. Меня можешь не обманывать. Ведь я никому не проболтаюсь. Как там говорится? Я – могила? Ха-ха-ха».
«Очень смешно».
«Знаешь, что самое смешное? Ты боишься за других и переживаешь за них, потому что разучился бояться и переживать за себя. Ты импотент, Женя».
«Не неси ерунды. О чем ты?»
«Ты готов страдать за других, лишь бы не страдать за себя. Тебя уже давно не пронзал страх за самого себя, и в глубине души ты жалеешь об этом. Ты согласен искупить грехи других и выстрадать за них. Согласен, чтобы тебя распяли. Ведь тогда не нужно будет думать о собственных грехах и собственных страданиях».
