– Проснулся, соколик.
– Как видишь. Проснулся. А где все? – спросил, пытаясь подняться.
– Погоди, Лена вернётся, укол сделает, легче будет. Меня за тобой присматривать оставили. Взяли Пряника с собой, вернуться, обещали скоро. Не волнуйся, всё будет хорошо.
В сердце что-то зацарапалось, какое-то недоброе знакомое чувство. Вот всегда так, говорят, всё хорошо, чтобы успокоить, а на самом деле хорошего мало. Поднялся с бивака, сунул ноги в ботинки. Думаю, расхожусь, то легче станет. А Линь говорит, чтобы я не дёргался:
– Лежи. Ленка сказала, через пару часов вернутся. Не случится ничего.
– А Ванька, зачем с ними двинул?
– Ты чё сына не знаешь? Он взрослеет. Все пошли на разведку, и он туда же.
Я вздохнул, подошёл к столу, потрогал чайник. Горячий ещё, видимо недавно ушли. Плеснул кипятка в кружку себе и Линю. В спину снова вступило, вспомнил Семёновну. Эх, не успел заскочить к ней. Жива ли? Бабка-то им зачем? Да и всё это к чему? Мало этих заражённых, а тут ещё эти солдаты. Кто они такие? Для чего пришли?
Через два часа томительного ожидания вернулись Ник, Ваня и Нюта без Лены. Я даже заволновался, спрашивая, где они оставили нашу повариху.
– Вояки ушли. Мы весь городок прочесали, – ответил Ваня.
– Это ясно, а Ленка?
– Она к Семёновне пошла. – Нюта сняла с плеча автомат и повесила на крючок. – Бабушке помочь надо. Жалко её. Испугалась, говорит, в погреб залезла, да еле выбралась утром. Сказала эти уроды у неё козу увели. Мертвецы не трогали, а люди. Жаль Семёновну, вот Лена осталась с ней. Как плечо, пап?
– Нормально, – отмахнулся я. Размышлял, сколько же людей осталось в городе. Спросил ребят, а они толком сказать ничего не могли. – Натворили дел. А тела?
– Нет никого, – проговорил Ник. – Уверен, что они уже обратились и ушли. Вернутся. Ты же помнишь, что мертвецы всегда возвращаются в то место, где жили раньше.
Я кивнул. А Ник сказал, что Лена велела сделать укол мне. Недоверчиво спросил парня, разве он умеет. Но пацан велел мне закатать рукав. Нютка тоже говорила, что Никита всё умеет, глянул на неё, видимо, слишком сурово, и дочка замолчала.
– Отец, я знаю, ты не особо любишь Ника, – вдруг подал голос Ванька, – но он хороший, честный, просто ты боишься за нас, но это зря.
Улыбнулся ему и, отвернувшись, повернулся к новоиспечённому доктору левым плечом.
– Давай. Только чтоб не больно. Главное не стать ходячим.
Линь, крякнув, рассмеялся, а Нютка засуетилась у печки, подбросила пару поленьев и, набрав из баклажки воды, поставила чайник. Чай стал редкостью, а название посуды осталось. Чаще пили кипяток, да травяные настои. Кофе вообще остался воспоминанием о былом. Если каким-то чудом его получалось достать, то обычно бодрящий напиток из прошлого обменивали на необходимые вещи настоящего.
Запасов тут и правда, хватало. Но засиживаться не хотелось. После чудодейственного укола полегчало, что радовало. Выбравшись из убежища, решили сначала обойти каждый дом. Помочь выжившим, уничтожить оживших мертвецов, из пустующих домов забрать припасы и, если повезёт оружие.
Городок наш небольшой. В полуразрушенном посёлке городского типа перекрыли улицы, оставив всего один квартал. Его и смогли оцепить от нападений мертвецов – плохо, порой безалаберно, но хоть как-то. Отыскали мальчишку тринадцати лет, вспомнил его, сын местного оружейника. Спросил Макара, что с отцом. Ответил, что как вчера в лес утром ушёл, так и не вернулся. Жаль будет потерять мастера, но я надеялся, что он, как и Одноглазый засели где-то в посадках и скоро вернутся в город.
