Жан подошел к женщине.
– Простите, что помешал, – неуверенно начал он. – Скажите, пожалуйста, а каким курсом мы идем?
– Норд… норд-ост, – медленно, будто во сне, ответила она, не поворачивая головы. – Прямо в Картен.
– Против ветра?!
– У нас… свой… ветер.
– Охренеть, – пробормотал Жан и спросил: – А куда кота можно пристроить?
– Через люк на палубе… спуститесь в трюм.
Жан отнес пушистого приятеля на шкафут, отыскал трюмный люк, сдвинул крышку в сторону. Узенький трап уходил на шесть или семь футов в сумрачную глубину, где пол был устлан соломой, а у переборок лежали тюфяки.
– Не знаю, малыш, с чего я взял, что справлюсь с колдунами, которые погодой заправляют, – вздохнул Жан.
– Мр-р-мяу, – сказал котенок.
– Ты прав, это я от отчаяния. И по глупости. – Жан разжал пальцы, и Король спрыгнул на тюфяк. – Сиди и не высовывайся, дружок. Похоже, здесь сейчас такая херня начнется…
2
– Прикройте дверь поплотнее, – велел Хладнокровие, когда Жан вернулся в кормовую каюту.
– На засов?
– Нет, чтоб ветром дождь не задувало. Погоде надлежит бушевать снаружи.
Терпение наливала бледно-золотистую жидкость из бурдюка в глиняную чашку.
– Во, а мне напоследок выпить дадут! – объявил Локк.
– Это что? – подозрительно осведомился Жан.
– Всякая всячина, в основном обезболивающая, – ответила Терпение.
– Ваше зелье его усыпит?
– Увы, уснуть ему не доведется… – Она поднесла чашку к губам Локка.
Тот с трудом приподнял голову, проглотил предложенное снадобье и брезгливо помотал головой:
– Бр-р! Фу, ну и гадость это ваше зелье! На вкус – чисто ссаки рыбника, выкачанные из его смердящего трупа через неделю после смерти.
– Противно, зато весьма пользительно, – вздохнула Терпение. – Успокойтесь, оно быстро подействует.
– Угу, уже подействовало, – буркнул Локк.
Хладнокровие поставил у стола кадку с водой, снял с Локка рубаху, обнажив бледное тело, иссеченное старыми шрамами. Локк безвольно обмяк. Хладнокровие влажной тряпицей обтер Локку грудь, лицо и руки. Терпение сложила серое одеяло вдвое и прикрыла им ноги Локка.
– А теперь – самое необходимое, – объявила она, поставив на стол инкрустированный ларец ведьмина дерева.
По мановению ее руки ларец распахнулся – внутри оказались аккуратно уложенные наборы странных инструментов, как в сундучке лекаря.
Терпение достала из ларца крохотный серебряный ножичек, срезала несколько влажных прядей Локковых волос и бросила их в глиняную плошку, подставленную Хладнокровием. Жан заметил, что левое запястье бородача обвивали четыре вытатуированных черных кольца.
– Нам потребуется самая малость, – пояснила Терпение. – Заодно и красоту наведем.
Хладнокровие подставил новую плошку к правой руке Локка, и Терпение осторожно срезала ему кончики ногтей. Локк запрокинул голову, что-то прошептал и вздохнул.
– И всего пару капель крови, – продолжила Терпение. – У него и так ее почти не осталось.
Она уколола Локковы пальцы кончиком ножа, но Локк даже не шевельнулся. Хладнокровие собрал алые капли в третью плошку.
– Надеюсь, после того как все… закончится, вы ничего из этого себе не оставите, – встревоженно заметил Жан.
– Прошу вас, не волнуйтесь прежде времени, – вздохнула Терпение. – Лучше надейтесь, что, после того как все закончится, ваш друг выживет.
– Мы ничего предосудительного с ним не сделаем, – добавил Хладнокровие. – Ваш приятель – весьма ценный… гм, объект.
– Да неужели? – не выдержал Жан. – Объект, говорите? Объект – это то, что на полку ставят или в опись вносят, сволочь! Не смейте говорить о нем, как о вещи!
