Локк отвесил церемонный поклон и отошел в тень колонны. Огромный зал с легкостью вмещал несколько сот человек, но сейчас в нем находилась лишь небольшая группа людей. Судя по всему, Локк стал одним из первых, принявших тайную клятву, и сейчас его распирало от восторга. Церемония шла своим чередом: в зал по одному вносили мальчишек и девчонок с мешками на головах, и ритуал раз за разом повторялся. К Локку один за другим присоединились Жан, Кало и Галдо, серьезные и на удивление молчаливые, словно бы даже напуганные важностью происходящего. В общем, Локк и сам это осознавал.
Вот мешок сорвали с головы Сабеты; по ее плечам рассыпались крашеные русые кудри, нож коснулся ее горла, и Локк невольно закусил губу. Сабета произнесла традиционные формулы тайной клятвы мелодичным, чуть хрипловатым голосом, а потом невозмутимо направилась к Благородным Канальям, искоса поглядев на Локка. Он затаил дыхание, надеясь, что она займет место рядом с ним, но тут Кало и Галдо расступились, и она встала между ними. Локк снова закусил губу.
В зал то и дело вносили все новых и новых подростков, нож раз за разом мерно подносили к шеям. Среди новичков обнаружилось много давних знакомцев Благородных Каналий.
Был там и Тессо Воланти с гривой черных намасленных кудрей, вожак шайки Полукрон, – он проникся глубоким уважением к Локку и Благородным Канальям после того, как Жан задал Полукронам хорошую взбучку; а вот Брюхан Сауль и Пузан Сауль из шайки Мясников Лжесвета; вот Сученыш Доминальдо; вот Амелия Скорохватка, которая ухитрилась наворовать столько, что смогла оплатить свое обучение у Гильдейских лилий; вот мальчишки и девчонки, которых Локк помнил еще по Сумеречному холму. Последней в череде посвященных оказалась Наска Белонна Дженевеза Ангелиза Барсави, единственная дочь и самый младший отпрыск единоличного правителя преступного мира Каморра.
Принеся тайную клятву, Наска вытащила из кожаного кошеля очки и нацепила их на нос. Разумеется, никому и в голову не пришло над этим смеяться, но Локк подозревал, что шутникам не поздоровилось бы, даже если бы она и не была дочерью капы.
Ее старшие братья, Пакеро и Аньяис, стояли поодаль, среди взрослых воров, а сама Наска, как положено, направилась к новичкам и, улыбнувшись Локку, легонько спихнула его с места у колонны.
– Привет, Ламора, – прошептала она. – Рядом с хлипким недомерком я выгляжу настоящей красавицей.
Про себя Локк подумал, что она и так настоящая красавица, – в последнее время и Наска, и Сабета неожиданно повзрослели, обретя воистину женское очарование. По какой-то непонятной причине Наска отдавала Благородным Канальям явное предпочтение; Локк подозревал, что это как-то связано с «небольшими услугами», которые отец Цеппи некогда оказал Барсави. Наске наверняка было что-то известно, хотя она об этом и не упоминала.
– О, и тебя к нам на галерку отправили?! – Сабета подтолкнула Жана и протиснулась поближе к Наске, оказавшись за спиной Локка.
У Локка захолонуло сердце.
– Сегодня все равны, – ответила Наска. – Воры среди воров.
– Женщины среди сопляков, – выразительно вздохнула Сабета.
– Жемчужины среди свиней, – добавила Наска, и обе захихикали.
Локк мучительно покраснел.
Стояла ранняя зима семьдесят седьмого года Азы Гийи. Ночь Сиротской луны случалась в маринеле, месяце пустынного неба, когда по древнему теринскому обычаю Локк, как и все сироты, не знавшие дня своего рождения, становились на год старше.
