– Мне очень жаль, Эндрю. Если бы я был там…
– Господи, Джейми! Как я это вытерпел! На глазах у всех – у каждого! Боже! Слышал бы ты, как надо мной смеялись. Эндрю Раванель торгуется, а заплатить не может!.. О господи, Джейми, лучше бы я умер!
– Тебе нужно вызвать Уотлинга на дуэль, я буду секундантом…
– Джейми, Джейми, я не могу вызвать Уотлинга. – Голос Эндрю был слаб, как кляча тряпичника. – Из Исайи Уотлинга джентльмен не больше, чем из его сына. Если я вызову его, то придется признать, что и Эндрю Раванель не джентльмен.
– Дрался ведь Ретт с Шедом Уотлингом.
– И слышать не хочу о Ретте Батлере! Вот уж никогда не искал повода поговорить о нем! Надеюсь, это ясно! – Эндрю попытался зажечь сигару, но руки дрожали, и он швырнул спичку прочь. – Проклятый Лэнгстон Батлер! Аукционер потребовал бы с меня долговую расписку.
– Ну, Эндрю, негр-то всего лишь музыкант.
– Всего лишь музыкант? – Эндрю удостоил наивность Джейми легким смешком. – Что, Лэнгстон Батлер планирует музыкальный вечер? Может, он хочет взять уроки игры на банджо? Так думаешь, Джейми? По-моему, Лэнгстон Батлер приобрел себе просто золотого работника на рисовые поля, – продолжил Эндрю. – Лэнгстон Батлер отомстил Джеку Раванелю, унизив его сына. Теперь весь Чарльстон знает об этом деле. Эндрю Раванель показал свое истинное лицо!
Слова застряли в горле у Джейми Фишера.
– Эндрю, я… Эндрю, ты такой милый, замечательный. Я бы…
Эндрю жестом прервал его на полуслове.
Негры с нарукавными повязками Жокейского клуба начали приглашать людей с беговой дорожки на трибуны.
– Эндрю?
– Ради бога, Джейми, не мог бы ты помолчать?!
Как только дорожка опустела, на ней, не обращая внимания на жесты служащих, появилась какая-то всадница.
Эндрю замер, словно завидев добычу, и выдохнул:
– Это же Розмари.
– Тебя ищет, наверное. – Голос Джейми от облегчения повысился на целую октаву. – Эндрю, должен рассказать тебе о занятном пари с Джулиет…
– О нет, Джейми. Что-то не так. Розмари расстроена. Посмотри, как она теребит удила, горячит лошадь и тут же сдерживает.
Слуги из Жокейского клуба кричали ей: «Мисс!» и «Забег начался, мисс!», но лишь отскакивали в сторону с ее пути. Розмари вглядывалась в лица вдоль ограды, желтый шелковый шарф развевался непокорным знаменем.
– Подумать только, – задумчиво произнес Эндрю Раванель, – Розмари, похоже, рассержена?
Девушка дернула поводья, и лошадь встала на дыбы.
– Ах, чтоб тебя, успокойся! Эндрю! Где мой отец? Ты не видел его?
Эндрю Раванелем овладело хладнокровное спокойствие. Время, казалось, замедлило свой бег.
– Прекрасная Розмари, – проговорил Эндрю почти мечтательно, – ваш уважаемый родитель покинул ипподром.
Распорядитель Жокейского клуба, белый мужчина, перепоясанный зеленым отличительным шарфом, поспешил к ним.
– Мэм! Мэм!
– Черт тебя подери! Черт! Будешь ты стоять спокойно, наконец?! – Девушка хлестнула лошадь кнутом. – Мне нужно найти отца. Есть новости. Сегодня я узнала, почему отцу не везет как проклятому.
Эндрю Раванель высокомерно остановил распорядителя, шагнул через калитку на дорожку и взял возбужденную лошадь под уздцы, чтобы отвести к коновязи.
Распорядитель, всадница, молодой джентльмен, ведущий лошадь, – можно было подумать, что кругом больше никого нет.
Драматическая сцена привлекла всеобщее внимание.
Стоявший на клубной веранде приезжий янки обернулся к местному приятелю:
– Что за черт?
