– И оба уже изрядно накачались. Лицемеры чертовы. Привет! – Они взглянули в нашу сторону, и Роджер помахал им, ослепительно улыбаясь. – Пусть сколько угодно притворяются, будто власть на Шармане регулируется законами Нью-Йорка, но, если бы и вправду было так, эти жирные коты потеряли бы миллионы долларов.
– Восемнадцатая поправка к Конституции на Шармане не действует, – твердо заявила Триста. – Уж моя-то семья приложила к этому руку.
Триста тоже родилась и выросла на Шармане и приходилась дочерью самому мэру Хроносу, но была изгнана из семьи. На мой вопрос, разрешили ли ей вернуться, она ответила своей убийственной улыбкой и промурлыкала: «Пусть попробуют меня не пустить».
– Предлагаю тост!
Роджер вскочил на самый верхний поручень, опасно пошатнулся под испуганные вскрики наших спутников по парому, но сумел вернуть равновесие.
Триста горько вздохнула:
– Ну вот, опять.
– За первое путешествие Джеймисона на Шарман! – Глубокий голос Роджера привлек всеобщее внимание. Я всегда считал, что он притягивает взгляды из-за длинных шрамов, тянущихся через всю золотисто-коричневую левую щеку до самого подбородка. Все встречные действительно глазели на его шрамы, но притягательность Роджера крылась не в этом. Он говорил мне, что дело в его магии. Людей тянет к Ревеллям, как мотыльков к пламени. – Мой священный долг как уроженца Ночной стороны – стать святым покровителем твоих разнузданных похождений. Ну как, Джеймо, похож я на настоящего проповедника?
Я почтительно склонил голову:
– Я словно опять очутился в приюте Сент-Дуглас.
– Великолепно. Моя первая заповедь: не пей ничего, что приготовили люди с рогами.
Можно подумать, они с Тристой до сих пор не предупреждали меня об Эффиженовых коктейлях. Семейство Эффижен обладало даром усиливать любые качества. Они могли создать самую вкусную на свете голубику, сосредоточив вкус дюжины ягод в одной-единственной. Или состряпать рюмочку джина крепостью в шесть рюмок. Однако у любой магии есть своя цена, и остальные пять порций джина обращались в прах. Во времена сухого закона такие рецепты кажутся немного расточительными, но на Шармане удовольствие всегда ценилось выше практичности.
– Вас понял, – отозвался я. – Держаться подальше от рогатых барменов.
– Правило номер два, – продолжал Роджер. – Никому не давать драгоценных камней.
– Запросто. У меня нет ни одного.
– Вот видишь? – Триста похлопала меня по спине. – Бедность снова играет нам на руку.
Роджер кивком указал на мой пиджак:
– Моя семейка за версту учует брошку твоей матери.
Я прикрыл карман ладонью. Родители оставили мне в наследство всего лишь два предмета: усыпанную драгоценными камнями булавку в виде полумесяца да фотографию, на которой мы все трое стоим на берегу моря возле старой дощатой пристани, украшенной причудливым узором из прямоугольников. Мама заворачивала брошку в фотографию и носила у сердца.
– Сам знаешь, я с ней ни за что не расстанусь.
– Правильно. Наша семейная магия не работает на краденых камнях, но все же будь начеку. На острове Шарман магия набирает силу. До чего же мне хочется снова предстать во всей своей мощи! – Он похлопал себя по карману, и там зазвенели мелкие драгоценные камушки – официальная валюта Шармана.
Триста облокотилась на поручни:
– Самый длинный тост на свете. Давайте уже выпьем.
– Хорошо, – сверкнул глазами Роджер. – За то, чтобы мы не тратили впустую ни секунды этой прекрасной жизни.
