Реверсия - страница 51

Волк он и есть волк, его устраивает лежбище у подруги. В то время как органы внутренних дел сбиваются с ног в поисках особо опасных преступников, он мирно посапывает в теплой постели, развлекается с роскошным телом Мерзликиной, одновременно расчищает путь к присвоению квартиры. Звериное чутье подсказывает: Кот далеко не простачок, за скромной внешностью ощущаются накопленные знания и уверенность в своих силах, его голыми руками не взять. Человек-охотник, в то время, как самому Волку надо всегда убегать и скрываться. Очень плохо!

Да, его напрямую никто не беспокоит, но есть к нему подозрительное внимание и скрытая неприязнь. Лариске тоже доверять нельзя, она не прочь от него избавиться. Теперь для полного спокойствия надо мочить обоих. Узколобов не в счет. Вконец запуганный, старик потихоньку спивается, на глаза старается не попадаться. В туалет ходит обычно в своей комнате – на горшок. Проще всего прикормить пьянчужку. На случай неожиданной и преждевременной развязки сгодится в качестве удобного свидетеля, старика никто не обвинит в предвзятости или лжесвидетельстве.

Стратегический план, имеющий в основе спаивание старика, кажется все более выполнимым. Поэтому Волк воспользовался отсутствием Мерзликиной и Вадеева, прогулялся к знакомой старушке за самогоном, постучался к Узколобову.

– Эй! – не громко окликнул он.

– Я сплю, – отозвался робкий голос.

– Пойдем ко мне, я хочу угостить тебя.

Фраза повисает в тишине. Павел Семенович осмысливает предложение, боится подвоха. И все-таки соглашается. Пусть он предает Кота, но теперь начнет жить по-человечески, не станет бояться выходить на кухню.

– Я сейчас.

Волк повернулся и зашлепал к себе. Посмотрел на пустой стол, сходил на кухню, где из холодильника Мерзликиной выудил тощие запасы – так, для видимости. Старик явился помытый и причесанный. Лицо озаряется счастливой улыбкой. Без сомнения, приглашение он принял как праздник. Пусть Кот презирает его за малодушие, но Волк поважнее, Узколобов ему доверяет. В доказательство он, долго не раздумывая, одним разом опрокидывает в рот полный стакан самогона, слюнявит соленый огурчик.

– Извини, дорогой, но вот за это приглашение я тебя очень уважаю, – шамкает он беззубым ртом.

– Ты скажи, о чем вы разговариваете с Котом.

– О чем с ним говорить… так, молод еще, – развязно произносит старик, просительно посматривая на бутылку.

– Да жалко, что ли. Пей! – И Волк щедро плещет в стакан. – Ты хочешь со мной дружить?

– А как же! – обрадовался старик. – Я ведь добрый человек. Если ко мне с душой, то я в доску разобьюсь, но… для тебя…

В голосе Узколобова появляются сентиментальные всхлипывания, а после третьего стакана на губах лопаются мелкие пузырьки, увлажняя реденькую бородку. Такого зрелища долго терпеть невозможно, поэтому Волк торопливо наливает четвертый стакан.

– Вот, пей и топай на диван!

– Дорогой, как я тебе благодарен! – захныкал Павел Семенович. – Да я, да за тебя… и Ларисы – тоже… А здорово мы придумали!

– Мы успеем поговорить, а теперь… Ты что же, до туалета потерпеть не можешь!?

Действительно, старый человек обделался самым банальным способом, то есть не расстегивая штанов. Запах невозможный, и если бы не далеко идущие планы, то Волк не стал бы церемониться. Он стерпел подступающую тошноту, дотащил пьяницу до дивана. Чтобы приглушить гадкие ощущения, сразу же принял ударную дозу самогона.