И почему она сразу не сообразила, что за этим внешним лоском и красивыми манерами скрывается такой подлец, который посмел нагло использовать её из-за того, что Морозова влезла в его отношения с этой дурой Галией. Вот уж кому везёт, так везёт: сама ничего не делает, ни на что не способна, а на неё только и сыпятся всякие хорошие вещи. То в командировку уезжает по Варнам, Сочам и Ялтам, да потом ещё и жалуется демонстративно на публику, как она там якобы устала; то Морозова за неё коршуном налетает на прежних заслуженных сотрудников, а ей всё в готовом виде в ручки падает…
Галию Белоусова ненавидела всеми фибрами души, но сейчас, честно говоря, ей было не до этого: вся эта подвисшая ситуация с Андрияновым не давала ей покоя. И хотя Федосеев и обещал, что ни имя её, ни фамилия в Торгово-промышленной палате оглашаться во время заседания парткома не будут, она не могла не подумать о самом плохом варианте. А если вдруг он её обманул и там в ходе разбирательств с Андрияновым всплывёт в таком негативном виде её фамилия? Это ж слухи по всей Москве тут же разойдутся!
Добавляла неприятных размышлений ещё и ситуация с собственным мужем. Она долго думала ему признаться во всей этой истории с Андрияновым, но после нелёгких размышлений всё же не решилась это сделать. Муж у неё хотя и понимающий, но всё же, как любой мужик, ревнивый. Даже если она ему абсолютно честно расскажет, что вовсе не заигрывала с этим Андрияновым, он же может и не поверить ей… Либо решит, что она ему изменяла, или планировала вот-вот изменить и потому поддалась на эти уговоры Андриянова, либо вообще подумает, что она просто дура, что клюнула на его сомнительные предложения в адрес Морозовой. И то и другое её абсолютно не устраивало. Муж у неё злопамятный: дай ему только повод – он ей долго потом ещё выговаривать будет, а главное, что и возразить ему будет нечего…
Мужу бежать признаваться надо только в одном случае: если всё же дело дойдёт до её увольнения из ССОДа. В этом случае у неё уже выхода просто-напросто не будет; он же этого так просто не оставит, побежит разбираться. А если он сам про Андриянова узнает, во время этих разборок, то у него и вариантов-то не останется: он точно будет уверен, что она ему изменила.
С учетом всего этого ежедневная работа и поручения руководства сейчас были Белоусовой до лампочки, она только о себе и беспокоилась.
Зазвонил телефон, она сняла трубку и услышала прекрасно знакомый голос секретарши председателя.
– С кем я говорю? – спросила та.
– Это заместитель начальника отдела Белоусова.
– А Морозову можете пригласить?
– Ольга Вениаминовна сейчас отсутствует.
– Передайте ей, как придёт, чтобы немедленно брала другую вашу сотрудницу, Галию Ивлеву, и шла к председателю по тому особому делу, про которое она в курсе.
Белоусова прекрасно поняла, что это за особое дело, но даже не успела ей ответить, как вдруг секретарша после совсем небольшой паузы сказала:
– Впрочем, я лучше сама перезвоню, не извольте волноваться.
И положила тут же трубку – ни здравствуй, ни прощай.
Прежде она себя со мной так не вела, – мрачно поджала губы Белоусова. Причину такого поведения и недоверия она прекрасно понимала: секретарша, похоже, была в курсе всего произошедшего. Или просто начальник ей сказал, что Белоусовой доверять ни в чем нельзя, – вот потому она и сказала, что перезвонит.
– Господи! И за что мне всё это? – сказала Белоусова, хотя не была ни капли верующей.
