– Шевелите копытами, инженер… Не зевайте, а то подстрелят.
Обстреляли их только однажды. Неподалеку от арены для боя быков, с оконечности проспекта треснули два выстрела, и от вжикнувших над головой пуль Мартин покрылся гусиной кожей. Его спутники остановились на миг, вскинули карабины и вразнобой ответили огнем. И только главарь, не пригибаясь, медленно, с безразличным видом шел вперед. Перехватив взгляд Мартина, остававшегося на углу, задержался, обстоятельно раскурил сигару и двинулся дальше.
– Так что, дружище, с динамитом вы в ладах?
Прижимаясь к стенам домов, они снова шли вперед. Мартин кивнул:
– Да, по работе случалось иметь с ним дело. В шахтах часто приходилось подрывать пласты.
Мексиканец остановился, наклонившись, отцепил шпоры и подвесил их к поясу рядом с кобурой.
– Забавно вы сказали насчет испарины. Глазок – смотрок.
– Динамит – это нитроглицерин, которым пропитывают такое особое вещество вроде глины, чтобы можно было безопасно хранить и использовать.
– Ну надо же… А потеет как человек?
– Более или менее. От времени, от жары, от сырости или от холода эта пропитка начинает выделять влагу. – Мартин подбородком показал на тех двоих, что тащили красный ящик. – Его и переносить-то с места на место опасно.
– Ладно уж, мы почти дошли, – рассмеялся мексиканец. – А то, конечно, если рванет – костей не соберешь.
Время от времени они останавливались, чтобы сориентироваться. Опускали ящик на землю, а главарь разворачивал лист бумаги, где карандашом был начерчен план. Пройдя еще несколько шагов, Мартин заметил, что главарь с любопытством посматривает на него краем глаза.
– Давно в Мексике?
– С января. Приехал работать на шахте, а они все закрылись из-за революции.
– Во как… Из Испании ради этого?
– Ну да.
– А у нас, что ли, своих инженеров нет?
– Да есть, конечно. Но у компании, которая ведет разработку, капитал испанский, и акционеры тоже. Вот меня и направили оттуда.
Главарь показал на своих людей:
– Очень это хреново, когда и капитал, и акционеры нездешние. Мы и революцию-то устроили, чтобы капиталисты не высасывали из бедняков все соки… Чтоб землю разделить между теми, кто ее обрабатывает, а шахты принадлежали народу.
Он говорил очень убежденно, резко и пылко. Мартину это показалось разумным – до известной степени. Правительство и пресса изображали повстанцев как оголтелых и бессердечных разбойников, а тут возникал иной образ. Любопытно было бы узнать их получше.
– Да кому бы шахты ни принадлежали, – ответил он, – кто-то должен ими управлять. Организовывать работу. И не кто попало, а тот, кто знает дело.
Главарь взглянул на него с насмешкой:
– А вот ты знаешь?
– Я этому учился.
– Иными словами, кто бы у нас тут ни верховодил, ты без работы не останешься, так?
– Надеюсь на это.
В глазах главаря мелькнуло нечто вроде уважения.
– Повезло, что смог выучиться. – Он снова показал на своих товарищей. – А из этих вот, с голоду помиравших, никто даже в школу не ходил. Да и я выучился с грехом пополам только читать да писать кое-как.
– А четыре правила арифметики?
– Знаю только два – складывать и вычитать. На остальные времени не хватило.
– Думаю, революция переменит все это, а?
Главарь взглянул на него очень пристально, словно пытаясь понять, серьезно ли тот говорит. И остался доволен увиденным.
– Всему свое время, дружище. Надеюсь, мир не перевернется и индейцы нас не перережут.
