Он упал на крышу крайнего дальняка, почти не веря своему везенью и не чувствуя собственного тела. Пролежал несколько секунд, бегло осмотрел вещи и оружие, потрогал рёбра; бок саднил; он перекинул рюкзак на спину и подлез ближе к кабине, смотря на пропускной пункт.
Несколько кадетов стояли на КПП, наблюдая за группой продавцов, перекладывающих еду из машин в переносные контейнеры. Павел прикинул метраж до платформы и порадовался, что его закрывает старый погрузчик. Нужно либо проверить дальняки на наличие батарей и угнать один из них, либо договориться с кем-нибудь из водителей. Он уже подумал о том, чтобы затаиться и дождаться ночи, как заметил справа какое-то движение.
Павел повернулся, рефлекторно хватаясь за нож.
На него, наведя пистолет, смотрел патрульный.
Мальчишка стоял в парящей машине, и в его широко раскрытых глазах плескался страх. Павел мысленно выругался. Провалить задание из-за такой мелочи по меньшей мере позорно. Но он сам был виноват в своей оплошности, и ему осталось надеяться лишь на то, что юнец забыл оповестить о нём других патрульных.
Парень показал, чтобы он сполз на середину и поднялся. Павел подчинился и, сползая, раскрепил ножны. Он медленно встал и вытянул руки вперёд. Патрульный жестом приказал ему развернуться. Павел сбросил вещи, повернулся, думая о том, видно ли их с пропускного пункта, и поднял руки не выше головы. Он заметил, как вылезли щупы, крепя машину к крыше дальняка, и оглянулся. Но парень уже не смотрел на него, роясь в поисках браслетов. «Слишком легко», – подумал он, и нож лёг в его руку, будто он его позвал.
Павел резко развернулся и полоснул по чужому горлу, успев заметить удивленный взгляд патрульного. Мальчишка не выстрелил. Он мельком отметил, что тот тоже левша, схватил его за руку и дернул тело на себя, вгоняя нож и разрезая трахею.
Мальчишка стал заливать его кровью, он отбросил тело на крышу, забрал пистолет и перевернул парня лицом вниз. Тот бился в конвульсиях и почти не хрипел, но крови было слишком много. Павел осмотрелся, не замечая ничего подозрительного: тягач над ними ещё не проходил, кары висели низко, с КПП не было слышно криков.
Кровь растекалась по поверхности машины и собиралась в середине в лужу. Он взглянул на чужую форму, приобретающую другой цвет, на испачканную часть лица, чистые светлые волосы и подумал о том, что чужая голова ещё может пригодиться. Он сбросил испачканные жилет и куртку и подкинул нож в руке, дожидаясь пока тело перестанет дергаться.
Опечатанные батареи нашлись на дне патрульной машины. Павел вынул их, а потом перетащил чужое тело, оставляя на обшивке кровавый след. Мальчишка не включил сирену – видимо, не хотел будить спящих – и эта мягкотелость сыграла с ним злую шутку. Он кинул свои вещи в машину, отстыковался и полетел с трупом вниз.
Водитель дальняка спал в кабине. Павел подлетел под днище и стал выкручивать клапаны батарей, думая о том, как поступить с водителем. Убивать гражданского нежелательно, оставить здесь – чревато облавой на трассах, а брать с собой, чтобы где-нибудь на Кроле тот его сдал, тоже не вариант. Он поставил батареи, задал патрульной машине координаты на выход на крайнюю трассу через три минуты и полетел к кабине.
Будить, а потом убивать – бессмысленно. Если тот не услышал, как Павел упал на крышу, то и не услышит призыва открыть дверь. К тому же он может что-то заподозрить и включить тревогу. Поэтому Павел отлетел на пару метров, поменял патроны и очередью прострелил окно, а потом и водителя, который не успел открыть глаза.
