Римский крест - страница 5

λογχω

снабжать (копье) наконечником

(λελογχωμένον δόρυ Arst.)

Правда, и тут добавлено в скобках ни к чему не обязывающее пояснение про копьё, чтобы никто не подумал, что снабжать наконечниками можно, например, и стрелы.

Не стоит удивляться, что Дворецкий уже не ссылается на Новый Завет, а приводит примеры из других текстов. Можно было бы возразить, что и некоторые из этих примеров не вполне корректны, но зачем спорить? Ведь в разных текстах одно и то же слово может иметь очень разные значения. Так, например, поскольку из распятого на кресте истечение воды невозможно, то правильнее будет считать, что в Евангелии от Иоанна λογχη – остриё, а никак не копьё.

– «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в рёбра Его, не поверю» (Ин.20,25).

Забивание гвоздей в живого человека было, надо полагать, зрелищем неординарным даже для того жестокого времени.

Забивание же гвоздей в любимого учителя неизбежно произвело бы на учеников и последователей Иисуса неизгладимое впечатление, но почему-то не произвело вообще никакого. Ни Матфей, ни Марк, ни Лука, ни даже Иоанн, вложивший упоминание о гвоздях в уста Фомы Неверного, ничего не говорят о гвоздях при описании самой казни.

Все они находят нужным рассказать, кто и как нёс крест, каким образом и при помощи чего (трость, иссоп) осуждённым подавались напитки, сохранились каким-то чудом даже сведения, пусть и довольно путаные, о составе напитков, но о гвоздях – ни слова.

Рассказывая о встречах Иисуса с учениками после воскресения, ни Матфей, ни Марк, ни Лука о стигматах не упоминают. В Евангелии от Луки также, как и в Евангелии от Иоанна, Иисусу приходится убеждать сомневающихся в том, что перед ними именно он:

«Посмотрите на руки Мои и ноги Мои; это – Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня.» (Лк.24, 39).

Не раны от гвоздей Иисус им предъявляет. Он предъявляет себя, предлагая им убедиться, что он – не дух. До этого воскресший Иисус целый день ходил с учениками, и они не по ранам от гвоздей узнали Его, а «в преломлении хлеба» (Лк.24,35).

Объяснение тут может быть только одно: ни сами евангелисты ничего не знали об использовании гвоздей, ни в источниках, которыми они пользовались, не было никаких сведений об использовании гвоздей во время казни.

Ситуация такова, что вместо вопроса «является ли упоминание о гвоздях аргументом в пользу распятия на кресте?», впору задаться вопросом, «о каких гвоздях говорит Фома, если о них никто, кроме него, ничего не знает?». Попытаемся ответить.

Язык Евангелий – греческий. Языками же источников, устных и письменных, которыми пользовались евангелисты при создании Евангелий, могли быть все языки, бытовавшие тогда в Палестине. Новозаветная Палестина – языковой котёл, иллюстрация к последствиям вавилонского столпотворения, и игнорировать этот факт совершенно невозможно.

Несмотря на то, что Евангелия переводами не являются (о Евангелии от Матфея уже было сказано в самом начале), устные и письменные свидетельства на арамейском, еврейском, латыни и пр. евангелистам надлежало, тем не менее, по возможности правильно осмыслить и перевести на греческий.

Есть один показательный пример подобного «осмысления» и как раз, что важно, в Библии, правда – в Ветхом Завете, но касается он именно гвоздей.

Э. Нюстрем, Библейский словарь, стр. 217 («Протестант», СПб, 1996; далее в тексте: Э. Нюстрем с указанием страницы):