Ритуал кормления огня - страница 2

– Вход где выход, – прошептал он, и впервые взглянул себе в глаза.

Возможно впервые за сорок семь лет своей здешней, или уже напротив, нездешней, бестолковой нелепой жизни, он взглянул себе в глаза, увидел рваные шрамами, смуглые скулы, заросшие седеющей смолистой бородой, и блестящий надраенный шлем, и кабанью шкуру на щите за спиной…

– Вход где выход, – повторил он на языке героев, свободно читая стих, ласкающий ее тело от ее ждущего межножья до покорного горла.

Она опустила веки, что означало лишь одно – ты сделал выбор.

Тогда он выпустил на миг ее тело, легко выдернул меч, и разбил зеркало.

– Доставка тренажеров для мозжечка. Это замок принцессы Чушкиной? – звонко спросили за дверью.

– Какой в жопу замок? Дебилы! – Чушкин допил пиво, рыгнул, и сердито пихнул дверь.

И тут же об этом пожалел. На площадке стоял бородатый парень, с бабскими белыми патлами, в клетчатой юбке, кожаной безрукавке, и пронзительно-желтых кедах. За плечом у парня крест-накрест висели деревянный меч, и колчан с детскими стрелами. В руках он держал коробку с надписью "Госдеп".

– Супруга твоя, рыцаря славного, угадала из букв трех слово сложное верно! – произнес кто-то басом, – Сумрак беззакония вашего города лучом интеллекта озарив!

Чушкин попятился. Квитанцию держал глазастый, сморщенный тип, с длинными волосатыми ушами, наряженный в рваный лисий тулуп до земли. Миша Чушкин хотел сказать неприличное слово, которое произносил всякий раз, когда в телевизоре видел мужчин в юбках или шубах. Но не успел. Сморщенный алкаш необычайно быстро упер Чушкину в висящий живот горящую метровую лампу дневного света. Лампа моргала.

– Йода магистр я, – прохрипел мелкий, – А это друг Маклауд мой горец. Курьеры мы Темной воительницы Кондовой Лизы.

– Прошло всего двадцать лет, Чушкин, а ты нас забыл, – вздохнул волосатый юбочник, – Ну впрочем, к делу. Тренажер годится для всех членов семьи. Женская кнопка розовая, мужская – голубая. Присоску крепить на лоб. В машинке не стирать, мыть детским мылом.

Чушкин лишь теперь заметил – на груди у обоих курьеров висели огромные красивые значки – Портрет Сноудена в виде чаши, и георгиевская ленточка – в виде змеи.

Чушкин внес коробку в комнату, распаковал и позвал семью. Руки слегка тряслись.

– Жиза, – прокомментировала четырнадцатилетняя Нина.

– Это для какого места тренажер? – гоготнул шестиклассник Леша, за что немедленно получил подзатыльник.

Прибор был похож на красивый полированный фаллос. Супруга Чушкина приглушила "Поле чудес" и растеряно понюхала розовый провод с присоской.

– Это ты заказала? – сурово спросил Михаил.

– Я уже забыла, – повинилась супруга, – Но там вроде обещали, что не надо ничего делать, ни приседаний, ни обруча… Ой, Миш, а вдруг током вдарит?

– Тебя уже в детстве вдарили! – Чушкин-старший приладил присоску повыше носа и нажал обе кнопки, розовую и синюю, – Щас поглядим, что ты выиграла!

Прибор загудел. На плите задребезжала кастрюля. В коридоре взорвалась лампочка. Спустя пару минут Чушкины упали на диван.

– Миш, качает-то как, – всхлипнула Валя, – Прям как в лодке! Тебя тоже раскачивает? Может, выключим, а?

– Вставай…пойдем, – вытирая слезы, прохрипел Михаил.

Обнимая блестящий фаллос, супруги Чушкины вышли на балкон фамильного замка. Миша чувствовал, что теплый хрен надо срочно выключать. Срочнее некуда. Качало все сильнее. Темно-серое небо грызло крыши хрущевок. Чушкин смотрел на усеянный бутылками и пакетами, двор, на рваную детскую горку, на переполненную помойку с бомжами, и плакал. Сильно болела впервые распрямившаяся спина. Принцесса Чушкина плакала у мужа на груди, заливая слезами блестящий доспех. Чушкин кольчужной рукавицей гладил ее юную стройную спину, затянутую в бархат, заглядывал в ее юные, такие трезвые, без примеси пива и табака, огромные глаза, и понимал, что выключить уже ничего нельзя. Он легко дотянулся правой, неожиданно мускулистой рукой, себе за плечо, и привычно обхватил пальцами рукоять меча. Жена потерлась щекой о его бороду, заправила его длинные кудрявые волосы под обруч.