– от слов Олега меня бросило в жар, а ладони стали мокрыми.
Я на автомате смотрел на деньги и тер ногтями выступившую влагу с кожи.
– Вот давай не будем делать из меня сейчас корыстного и мелочного человека, – возмутился я, всё никак не решаясь прикоснуться к пачкам денег.
На мгновение перехватив контроль над моими нерешительными руками, Олег со вздохом перевернул расстегнутую сумку, и деньги оказались на полу и моих ногах, отчего я пошевелил пальцами ног, и пачки задрыгались на них, скатываясь одна за другой.
Я присел на корточки и стал перебирать как будто клонированные купюры, поднял одну из них и, как я делал иногда с книгами, попытался уловить запах, тот самый запах денег, о котором обязательно упоминает каждый средней руки ИПшник или бизнес-коуч.
– А они настоящие? – вопрос, конечно, был риторический, но не глупый. Кто этих профессоров знает, может, при жизни хобби у него было такое, по ночам деньги рисовать.
Считал я долго, с непривычки не раз сбивался, под стоны мужчин в моей голове.
Пока Олегу это не надоело, и он просто, как будто так и задумано, перехватил управление моими руками и, быстро пересчитав пачки, словно только этим и занимался в своей жизни, что считал деньги, закинул всё обратно в сумку.
– Восемь миллионов рублей, нехило так, профессор. Ну что, Макс, этого вполне хватит на квартиру, или на домик у моря. Закидывай сумку обратно в шкаф.
– Согласен, но только не здесь, – заупрямился я. – Где гарантия, что мы вернёмся сюда снова или кто-нибудь наведается без нас. Нужно найти более подходящее место: подвал или чердак, например.
– Нет, ну мужик, растешь на глазах, – восхищенно протянул Олег. – Лучше на чердак, сырости меньше.
Захлопнув дверь квартиры, я поднялся на два этажа вверх и зашел в незапертую дверь чердака. Пахнуло голубиным пометом, затхлым утеплителем и кошками.
– А можно я вас здесь подожду? – попытался робко высказать свое «фи» профессор, но поняв что выглядит глупо ушел глубоко в застенки сознания.
Побродив между балками, я поднял кусок утеплителя и, утрамбовав сумку между слоями стекловаты, аккуратно придавил верхним слоем.
Отряхнув зачесавшиеся руки, я оглядел тайник и, оставшись довольным поплелся к двери.
***
Софья Ивановна Рутенберг никогда не отказывала себе в удовольствии откушать вкусного чаю с шоколадными конфетами.
Заимев правило делать это в одно и тоже время, она, налив горячую заварку в фарфоровую чашечку и поиграв пальцами, решая, какую из конфет взять первой, невольно вздрогнула от дверного звонка.
Глубоко вздохнув, она прикрыла глаза, положив обе ладони на скатерть и разгладив невидимые складки, чуть склонила голову набок. Встала, пройдя, словно каравелла, в коридор к входной двери и открыв ее на цепочку, замерла на мгновение. Чтобы легким движением руки впустить незваного, но такого долгожданного гостя.
– Здравствуй, дорогая. Я не опоздал к чаю? – бодро произнес мужчина.
– Только если немного, – грудным голосом произнесла Софья, впуская бывшего мужа в квартиру.
Свернув из коридора сразу налево и оказавшись в столовой мужчина занял стул напротив чайной пары бывшей супруги.
Софья Ивановна бесшумно поставила перед ним еще одну фарфоровую чашку с блюдцем и, налив ароматный напиток, зашла за его спину и, размахнувшись скалкой, которую она прихватила с кухни, вырубила Леонида Яковлевича, аккуратно придержав голову мужчины, чтобы он не расплескал молочный улун на белоснежную скатерть.
