– Простите… Я не знала. Но если бы знала – заказала бы себе что-нибудь другое. – Я была сама оскорбленная невинность.
– Вы не так меня поняли… Вы любили когда-нибудь? По-настоящему?
По-настоящему я любила только брюссельскую капусту, культпоходы по магазинам и духи «Aqua di Gio» и потому сочла за лучшее промолчать.
– Когда любишь по-настоящему, невозможно смириться с потерей, – забубнил эстонец. – И ты обречен на вечные поиски… И тебя всегда будет преследовать мысль, что ты просто опоздал на встречу и что тебя все еще ждут… В маленьком кафе… Где-нибудь на углу улицы Раху…
Эк куда тебя занесло, Олев Киви! Знавала я это кафе на улице Раху, самая обыкновенная забегаловка с выпечкой, тем более что кофе лучше всего варят в Старом городе… Похоже, ты видишь только то, что хочешь увидеть.
– Отчего она умерла? Ваша жена?
– Несчастный случай.
Ну конечно, в высоколобых исполнительских сообществах все умирают естественной смертью или, в крайнем случае, становятся жертвами автокатастроф.
– Сочувствую… Когда это произошло?
– Год назад… И ничего, кроме ярости. Она оставила меня, она подло меня оставила…
Если ты так убиваешься, то почему тебе не последовать за ней?
Олев Киви смотрел на меня остекленевшими глазами: он здорово набрался.
– Четыре месяца я не подходил к инструменту… И год не был в Петербурге… А я люблю этот город. Очень люблю. Это ее город. Вы понимаете?
– Да, конечно.
– И вот я приезжаю сюда спустя столько времени… Чтобы увидеть вас… Чтобы снова увидеть ее… Это не может быть простым совпадением…
Еще как не может! Давай, Олев, давай!
Я снова завертела на пальце злополучный перстень, и Олев Киви окончательно съехал с катушек.
– Зачем ты ушла, Алла? Зачем ты ушла от меня? – запричитал он.
Пора брать инициативу в свои руки.
Я сползла с кресла, вплотную приблизилась к эстонцу и обхватила его массивную голову. Но дальше дело не пошло: Киви засопел и отстранился от меня. Очевидно, его покойная жена была не такой прыткой.
– Простите, – теперь пришла моя очередь извиняться. – Сама не знаю, как это получилось.
– Это я во всем виноват… Я не должен был…
– Скажите, у вас не было женщины? С тех пор, как умерла ваша жена? – приступила к обычным терапевтическим процедурам я.
Он посмотрел на меня как на идиотку, осквернившую его фамильный погост.
– Никогда, никогда и ни с кем у меня не будет такой близости… Никогда.
Все понятно, обычный параноидальный бред, который импотенты-трудоголики выдают за трах в астрале. Я подошла к столику с фруктами, выбрала самое большое яблоко и с вызовом хрустнула им. Пропади ты пропадом, Олев Киви. И ты, Стас Дремов, вместе с ним. Судя по всему, оба вы садомазохисты, мальчики, а мне вовсе не улыбается, чтобы кто-то ставил раком еще и мою душу…
– Уходите! – неожиданно трезвым голосом отчеканил эстонец.
Я пожала плечами и направилась к ванной. Платье так и не высохло, но какое это теперь имеет значение? Я швырнула халат на стерильный кафель и переоделась. И тихонько прошла к двери.
Прощай, Олев Киви! Прощай, засранец!
Он догнал меня в три прыжка и ухватил за плечи:
– Я несу чушь… Я не имею права вас отпускать…
О боже, дрочилово продолжается и, судя по всему, только набирает обороты. Если в конце этой ночи я еще буду в состоянии соображать, то обязательно потребую у Стаса увеличения гонорара… Олев Киви снова водрузил меня в кресло и по-собачьи заглянул в глаза.
– Я хочу сыграть вам одну вещь… Ту, которую она любила больше всего.
