– Да о разном, – после некоторой паузы ответил казак. – Вот, например, посол одну историю рассказал, она мне очень понравилась, потому как я человек русский, христианин. Люблю я всякие сказания о чудесах слушать, а особенно люблю церковное песнопение. Сам пою знатно, могу спеть, – Кривцов вопрошающе взглянул на Патриарха. Заметив, что грозному пытчику его предложение не понравилось, спросил:
– Ну, так что, эту историю пересказывать или нет? Память у меня, слава Богу, отменная.
Филарет кивнул головой, мол, давай, рассказывай. Медленно отошел в глубь комнаты, сел на табурет. Затем потянулся чуть в сторону, взял кафтан Алфимова и накинул его на плечи.
В помещении было прохладно, но совсем голый Иван, Федоров сын из служилого рода Кривцовых, этого не замечал. Ему приходилось даже в лютые морозы легко одетым совершать многодневные переходы. Сейчас он чувствовал, что ухватил удачу за хвост, что теперь ему главное не сплоховать. Старик Кривцову казался человеком основательным, благородным, знающим в людях толк и умеющим отблагодарить.
– Может из-за этой истории меня мучаете, – подбадривая себя начал рассказ Кривцов. –В ту встречу Абросим Иванович все расспрашивал Урусамбека о татарах. Особо воеводу интересовало, много ли у татар живого русского товара. Уж очень он был озабочен тем, что за последний год обезлюдела округа, что повсюду под видом торговцев снуют татарские лазутчики, все выведывают, выискивают. А затем собираются в обозначенных местах, вооружаются и как голодные волки нападают на белгородские селения, чинят разорения, несут смерть, грабят. Тогда-то иранский посол и говорит, что не нужны, мол, Московскому государству новые друзья. Что так и так, старый друг лучше новых двух. Что Московскому государю и Патриарху надо дружить с Шах-Аббасом, и что везет он в Москву такой подарок, который даст силу Московскому государству, защитит его от многочисленных врагов. И поведал он Абросиму Ивановичу, что ковчег золотой у него в сундуке есть, а в ковчеге Риза Господа нашего Иисуса Христа. Воевода Лодыженский согласился с послом, что подарок ценный, да только вот интересно, в чем его сила может быть в военном отношении? Урусамбек тогда и рассказал, как много веков назад, за век до того, как вся Русь крещена была в христианскую веру, собралась огромная армия руссов, аваров и сарацин во главе с князьями, киевскими царями-христианами Аскольдом и Диром у Царьграда-Константинополя, – Кривцов, сделал паузу и перевел дыхание. В горле пересохло. Он взглянул на старика. Но тот не шелохнулся. Иван безошибочно определил, что знатный боярин этой истории никогда не слышал. Старца выдали вспыхнувшие зрачки глаз и заострившийся нос. Где-то в глубине гортани казак отыскал капельку слюны, бережно ее потянул на язык и приложил его к нёбу. На какое-то время ощущение жажды и сухости во рту исчезло. Он вновь заговорил:
– В то время правил тем государством император, которого звали как нашего государя Михаилом. И надо же было случиться – такая удача князьям нашим. Михаил с большим войском и флотом в походе оказался. Думают тем временем Аскольд и Дир сколько они добра возьмут, решают, как делить добычу будут. А правда-то не на их стороне. Против христианской страны идти войной, христиан убивать, да храмы жечь! Это же значит, брат идет на брата. Ясно, дело противное Богу, так ведь? – Кривцов все еще надеялся вызвать хоть какую-то реакцию старца. Но тот только очередным кивком головы призвал того продолжать.
