Рижские цветы - страница 2

Цель у подростков была одна: устроится на лето пастухами или батраками к какому-нибудь зажиточному латышу-хуторянину. О том, что будет с ними после лета, они не думали. Ведь «после лета» будет так нескоро. Чего беспокоится раньше времени.

Вскоре из-за бугра показались крыши хуторских построек. Лешка озаботился, а озаботившись обратился к приятелю:

– Ты умеешь по-латышски говорить?

– Нет. Я только знаю несколько слов: лабрид – доброе утро, лабдиен – дабрый день, лабвакер – добрый вечер, ну и хлеб, вода.

– А как же мы будем объясняться с хозяином? Как мы ему расскажем, что нам надо?

– Ну, руками покажем.

Когда приятели подошли к дому, на крыльцо вышел грузный мужик в меховой шапке. Приятели дружно пропели: « Лабрид!»

«Лабрид», – ответил хозяин и стал что-то говорить по-латышски. Дети дружно замотали головам: «Не понимаем. Мы – русские». Лешкин приятель для убедительности добавил: « Несапроту», что очевидно означало: «Не понимаю».

Латыш улыбнулся: «Я немного знаю в русском. Говорите, что вам надо». Пацаны изложили своё желание потрудиться в латышском сельском хозяйстве, на что обладатель меховой шапки отреагировал однозначно:

«Здесь не получится. Здесь хозяйства маленькие. Сами справляемся. Ехайте в сторону Литвы. Там богатые хутора».

Латышский хутор

Ребята посовещались и решили вернуться обратно, на вокзал. В Елгаве пути приятелей разошлись. Один из них решил ехать в Россию, а другой – в глубь Латвии. Этим другим был Лешка.

Он побывал в Мадоне, Бауске, Либаве, Даугавпилсе. Налюбовался готическими соборами, ратушами, замками Исколесил всю Латвию, однако пастухом не стал. То ли с пастухами в стране был перебор, то ли рожа Лешкина не тянула на селянскую и не вызывала доверия, но на ковбойские должности его никто не брал.

Все было в зелени, цвела природа, солнышко весело играло в голубом нёбушке и только в душе у Лешки угнездилась тоска. Что делать дальше, куда податься?

Решил парнишка уехать из Латвии обратно в Россию, тем более, что латыши ему капитально не понравились: сухие, прижимистые. В Вентспилсе он залез в вагон грузового поезда следующего на восток, задвинул дверь и стал устраиваться на ночь. Спалось плохо: донимал холод. Однако, когда тронулся состав, он не заметил: крепко уснул.. К утру поезд прибыл, но не в Россию, а в Ригу на станцию Чиекуркалнс.

Беспризорного пацана ничем не удивишь. «Рига, ток Рига, – подумал Лёшка, узнав куда его занесла судьба, – посмотрим, что это за городишко».

Поезд стоял. Лешка отодвинул дверь грузового вагона и высунулся наружу. Все пути были забиты товарняком. В тупике стоял санитарный поезд. Из-за деревьев выступали городские дома.

«Приехали, – подумал Лешка. – А куда приехали – не известно».

Тринадцатилетний путешественник спрыгнул на землю. Огляделся. Вдоль состава шел смазчик. Он постукивал по колесам молоточком на длинной рукоятке и заглядывал в буксы колес. Когда он приблизился к Лешке, тот спросил:

– Дяденька, как называется эта станция?

– Чиекуркалнс, – буркнул дяденька.

«Чиекуркалнс. Ну и название же странное», – подумал Лешка и потащился вслед за смазчиком.

– Это, что? Город?

– Нет. Город дальше. – снова с неохотой ответил смазчик.

– А как город называется?

– Рига.

«Ничего себе, куда меня занесло! – удивился Лешка. – Ну, что ж, пойдем посмотрим, какая она Рига».

Он стал пересекать пути, подлезая под вагоны. И тут станцию накрыл щедрый, летний ливень. Лешка тормознул, решив переждать дождь под вагоном.