Снова кряхтит-хохочет.
КАБАН
Я живучий.
ЧЕКАЛИНА
Спросить хотела…
КАБАН
Так! Про газы и мочу витязи с царевнами не разговаривают! Я уже (кивает в сторону ушедшей анестезистки) со служанками обсудил.
Чекалина улыбается, кивает. Видно, что смущена. Кабан – настораживается, опускает шутливый тон, говорит серьёзно.
КАБАН
Мария, всё что угодно.
ЧЕКАЛИНА
Я всего лишь… Вы Сазонова хорошо знаете?
Кабан кивает.
ЧЕКАЛИНА
Он… какой?
КАБАН
Сильный. Умный. Хитрый. Кинет – не поморщится. Но если слово дал…
ЧЕКАЛИНА
А если не слово дал. Просто… сказал…
КАБАН
Так то и есть.
Внимательно смотрит на Чекалину.
КАБАН
За тебя вписаться надо?
Чекалина выдавливает из себя беззаботную улыбку.
ЧЕКАЛИНА
Что вы!.. Позвольте я всё же посмотрю…
Приподнимает простыню – оценить состояние шва и крепление катетера.
ЧЕКАЛИНА
Ого!
С выразительной смешинкой смотрит на Кабана. Он глазками: «а я чего сделаю?!» – и тоже ищет пятый угол, весьма фальшиво как бы стесняясь.
ЧЕКАЛИНА
Иннервация и кровоснабжение… органа… не пострадали.
Кабан, сложив губки бантиком, тихонечко крестится, одновременно: «тьфу-тьфу-тьфу!» через левое плечо.
9-60.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА. НОЧЬ.
9-61.ИНТ. РОДДОМ/ОРДИНАТОРСКАЯ ОРИТ. НОЧЬ.
(СВЯТОГОРСКИЙ, СЫТИН.)
Играют в нарды. Святогорский трусит кости, зевнув, бросает. Ходит. Сытин вроде как глядит на игровое поле, но в мыслях о своём.
СЫТИН
Аркадий Петрович…
СВЯТОГОРСКИЙ
Га?!
СЫТИН
Ты никогда не любил двоих сразу?
СВЯТОГОРСКИЙ
Не… Групповуха лучше в размере Queen Size. Сачкануть можно пока другой отдувается. А две бабы на одного… Это ты уже вроде челнока на джутовой фабрике.
Сытин выдаёт смешок, трусит кости, кидает на поле.
СЫТИН
Та не! Я о другом…
Раздаётся звук ургентного звонка.
СВЯТОГОРСКИЙ
Так! Ты – здесь. Новых олухов на службу не поступало. Бегом!
Срываются, бегут на выход.
9-62.НАТУРА. РОДДОМ/У ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. НОЧЬ.
(БРАТКИ, АМЕРИКАНЕЦ, САНИТАРКА ЛИЛЯ.)
Двери приёма распахнуты, оттуда выбегают братки – руки окровавлены. Прямо у ступенек запаркован джип. С заднего сиденья достают окровавленного мужика (Американец) без сознания – на руках несут по направлению в приём. На пороге появляется санитарка Лиля.
САНИТАРКА ЛИЛЯ
Куда! Этого – в главный корпус! Он же мужик!
Они, не слушая Лилю, заносят его в приём.
КОНЕЦ 9-Й СЕРИИ
10-1.ИНТ. РОДДОМ/КОРИДОР ОБСЕРВАЦИИ/КОРИДОР РОДЗАЛА ОБСЕРВАЦИИ. НОЧЬ.
(ЖЕНА, ЛЮБОВНИЦА, БЕЛЯЕВ, СЫТИН, ЕВГРАФОВ, ЛИДВАЛЬ, ЗИЛЬБЕРМАН, РЫБА, МАРГО, СВЯТОГОРСКИЙ, РАМИШ, ПЕРСОНАЛ.)
Тихий безлюдный коридор обсервационного отделения.
ЭКРАННАЯ НАДПИСЬ:
«МЕДИЦИНА – ЭТО ЛЮБОВЬ, ИНАЧЕ ОНА НИЧЕГО НЕ СТОИТ». ПОЛЬ ГЕНРИ ДЕ КРЮИ, АМЕРИКАНСКИЙ ВРАЧ, МИКРОБИОЛОГ, ПИСАТЕЛЬ.
Распахиваются двери, ведущие в обсервацию из приёмного, врывается шум. В коридор обсервационного отделения въезжает каталка, которую катят Сытин и Беляев, рядом бегут Рамиш, Святогорский (его реанимационный чемоданчик лежит на ногах беременной, в руках у него шприц). На каталке – истекающая кровью тяжело раненная беременная Жена (подстреленного мужика по кличке Американец), без сознания. Следом Марго и Рыба катят каталку, на которой лежит истекающая кровью беременная Любовница (Американца же), легко раненная в левую руку, навылет.
СВЯТОГОРСКИЙ
Адреналин! Промедол!
БЕЛЯЕВ
Плод живой, матка не задета!
СВЯТОГОРСКИЙ
Интубируем! Звоните в главный корпус! Торакального сюда!
Рамиш первой забегает в коридор родзала – двери операционной уже открыты, – туда закатывают каталку с Женой, – Рамиш бросается к телефону. Хватает трубку, набирает короткий номер.
