Ещё один пунктик в биографию “Андрея Ивановича”. Я не учился в МГУ, а вот он точно родился с золотой ложкой во рту. Или с целым золотым половником. Помнится, на моем истфаке про престижность исторической профессии в советское время поговоривали не раз. Что до Татьяны, то разговор приоткрыл её новый образ. Эта женщина мне нравится всё больше и больше. Рядом с ней образуется безопасное место, где можно чуть-чуть приспустить внутренний панцирь. Запишу в дневник задачи: сблизиться с Татьяной до минимума, экологично предложить сменить внешний вид.
Взяв справочник в руки, я положил внутрь закладки из тетрадного листа: в разделах, касающихся пленумов ЦК КПСС, пропаганды и агитации, а также комсомольской работы. Главарь всех комсомольцев Мишин злится, когда мой советский язык хромает. От меня ожидают высокий уровень политической грамотности. Оно и неудивительно, только словечки “массово-политическая работа” и “рост политического сознания” на улицах никому не сдались. Их не используют. Этот канцелярит не отражает жизнь простых людей. О чем эти термины вообще? Ни о чем.
Кажется, меня затягивает в эту реальность. Страшно выйти из скорлупы. Лучше бы чиллил, насколько это можно делать в Союзе, пока чудесным образом не окажусь вновь у себя.
В мире, где произошла ядерная война… Да уж.
С этими мыслями я сел в служебную “Волгу”. Леонид, седеющий шофер, тут же начал улыбаться. Он, весьма простой по жизни, за месяц весьма расслабился со мной, пока мне приходится замещать настоящего “Андрея Ивановича”.
– Леонид, могу я вас попросить об одной услуге?
– Конечно, Андрей Иванович!
– Поехали, но не домой.
Леонид повернулся – старая шея, покрытая морщинами, покрылась резкими складками.
– Куда хотите, Андрей Иванович?
– Прокатите по Садовому кольцу. Хочу побыть наедине с собой.
Леонид, весь сияющий, вжал в педаль газа.
Хрустальная люстра ярко освещала ресторанный зал. Я поглядывал то на неё, то на белую скатерть и тарелки, тихо вздыхал и стучал пальцем. Сергей бесперебойно плакался о наболевшем – ему снова не повезло в любви.
Он вернулся после командировки из ГДР, где накосячил с какой-то Мартой. Записывать в свой список “ачивок” этого бабника не стал – пускай мадам остается только в Германии и в памяти. Его нынешняя пассия была в составе советской делегации; очевидно, что девушка быстро всё почувствовала, так как в Москве Сереже дали пощёчину, обозвав негодяем. Он попросил встретиться, да и мне хотелось переговорить на разные темы.
К тому же вчера в партии прошел апрельский пленум. Я в субботу немного растерялся. Будучи почти состоявшимся историком, мне было известно о важности события: только что выстрелили из сигнального пистолета, запустив Перестройку. Кадры расставлены, намечены направления в реформах. Только мне в этом мире отведена роль немого наблюдателя. Партийная дисциплина, соблюдение номенклатурной иерархии и должностной статус серьезно ограничивают в любых действиях.
В сегодняшней “Правде” опубликовали сухое информационное сообщение, не вызвавшее никаких подозрений – все фамилии из списка выступивших, кажется, на месте. Горбачев, Лигачев, Рыжков, Шеварнадзе из реформаторов; Щербицкий и Гришин из старой гвардии; остальных не помню либо вспоминаю смутно. Исторический процесс, исходя из отсутствия аномалий в виде гигантских военных дирижаблей или избрания Гриши Романова на престол, пока следует своим чередом, я на него не повлиял, однако не влияю сейчас и неизвестно, буду ли влиять вообще.
