– Где вы всему этому научились?
– Не знаю, жизнь сама научила.
– Как интересно сказано, – растягивая звуки, сказала Ксения. – Моя мама так не умеет.
Алла Владимировна вопросительно посмотрела на собеседницу.
– Она вообще ничего по дому не умеет. Папа называет её криворукой, – она засмеялась. – Знаете, а ведь я тоже ничего не умею. Это всё мама виновата. Она меня ничему не научила. Я имею в виду домашние дела.
Алла Владимировна застыла с ложкой в руке.
– Мама считает, что не стоит растрачивать жизнь на подобную ерунду, – она ковыряла ногтями семечку, пытаясь вскрыть её на сей раз пальцами, а не зубами. Семечка под натиском не выдержала и с треском разлетелась по всему столу, украсив греческий салат и бутерброды с красной рыбой.
Алла Владимировна с ужасом посмотрела на стол.
– Ой, – нервно хихикнула Ксения, – я сейчас всё уберу, – перегнувшись через стол, она попыталась дотянуться пальцами до салатницы.
– Не надо! – крикнула Алла Владимировна. – Я сама! – она вспомнила, что племянница так и не помыла руки после приезда. – Ты сиди, отдыхай. Только поаккуратнее, пожалуйста.
– Ой, Аллочка, прости. Я не удержалась и прилегла с дороги. Машина всегда так утомляет меня, – Наталья Васильевна томно потягивалась в дверном проёме. – А ты, как всегда, хлопочешь по хозяйству. О, семечки! – она удобно устроилась на стуле, подогнув под себя ноги. – А где твоя помощница?
– Настя побежала в магазин за хлебом. Закрутились, вот и забыли самое главное купить.
– Мучное – это зло, – со знание дела сказала Ксения, – вот это всё, конечно, красиво, – она показала рукой на стол, ломящийся от еды, – но вы зря старались, тётя Алла.
– Почему? – удивлённо спросила она.
– Мы не едим мясо и мучное, правда, мама? – командным голосом спросила Ксения.
– Ты не ешь, а я ем по праздникам!
– Ты же обещала больше не прикасаться к этой грязной еде, – с вызовом сказала она.
– Доча, не мели ерунды.
– Ах так! Можешь больше ко мне за советом не приходить! Твоё энергетическое поле никогда не будет чистым, пока ты ешь мясо.
– Кто это тут не любит мясо? – Настя вошла в кухню с буханкой «Нарочанского» в руках.
– Я пытаюсь донести до мамы, что эту собачью еду есть нельзя!
– Собачью? – Настя достала из духовки запёкшуюся в фольге свинину. – Интересно, какие это собаки так питаются?
– Ты прекрасно поняла мою аллегорию, – усмехнувшись, ответила Ксения, – посмотри на меня, я чиста и стройна. Во мне нет зла!
«Как и мозгов», – подумала Настя.
– Наше энергетическое поле ежесекундно подвергается опасности. А кладя в рот очередной кусок мяса, мы сами роем себе яму!
– Ты сама слышишь себя? Кто забил тебе голову этим мусором? Ты молодая девушка, тебе нужно сохранить своё здоровье. Тебе ещё детей рожать, а ты мясо не ешь, зато горстями кладёшь в рот какие-то пилюли. Тётя Наташа, ну вы куда смотрите?
Услышав своё имя, Наталья Васильевна поперхнулась семечкой. Ксения несколько секунд смотрела на кашляющую мать, затем постучала по её спине кулаком.
– Она взрослый человек и сама решает, как ей жить, – философски размышляла она.
– Ксюша, ну ты же будущий врач! Кстати, ты закончила университет?
– Почти. Я брала академический отпуск.
– Зачем?
– Я ездила в Алтайский край со своим учителем.
Настя приподняла брови.
– С учителем? С каким учителем? Физкультуры или географии?
– Да нет же. С моим наставником Лаврентием. Он учит меня видеть четвёртое измерение.
