Родные узы - страница 26



Бабушка была стара, пошел 81-ый год, и она должна была угаснуть – не было в лице матери ни томящей боли, ни чувства непоправимости и утраты. Так должно было случиться. Сердило маму лишь то, что бабушка помучила ее перед уходом, не ушла так быстро, как дедушка, проявила строптивый и упрямый нрав.

Узнав, как тяжело уходила бабушка, Ася поняла, что мама очень устала. Она часто задавала себе вопрос: почему именно ей довелось досматривать мать? Ей, а не бабушкиной любимой дочери? Были вещи, на которые у матери всегда находился ответ, даже на те вопросы, на которые ответить невозможно. Вот и здесь она была весьма категорична: умирающая мать досталась ей, потому что Натка всегда была хитрожопой. Другого ответа нет!

Ася сидела на кухне с отрешенно-сосредоточенным выражением, слушала пустые разговоры женщин от трех и девяти днях, про то, как копали могилу и сколько пришло человек, и раздражалась. Зачем говорить об этом так много? Это все пустые разговоры, а главное в том, что нет теперь больше бабушки. Была – и больше ее нет. И некому больше купить теплые велюровые тапочки и белую ткань в мелкий цветочек на новую косынку. Больше некому… Разрушился общий дом.

На похоронах дедушки было много людей: пришли ветераны, коллеги, соседи, дальняя и близкая родня. Пришли даже те, о которых забыли, в немалом количестве явились друзья деда, которых Ася помнила с детства, коллеги мамы и Наты. Проводы бабушки были много скромнее – это и обсуждали женщины на кухне. Ася думала о братьях – как ей сейчас их не хватает! В глазах мамы они уже существовали не как отдельные единицы, а как нечто другое, объединенное с ее сестрой, почти враги, почти посторонние. Чувство одиночества и отрезанности охватило Асю, и оно было не менее сильным, чем печаль о бабушке. Вместе с ней порвались последние нити, соединявшие семью. Это исчезновение, раздельное существование было таким неуловимым, таким больным, что хотелось бежать, лететь, мчаться вдогонку, пока не поздно, пока все еще возможно и поправимо.


Впоследствии, двадцать пять лет спустя, Ася узнала, что все произошло именно так, как планировала мама. Со слов Наты, она узнала о смерти бабушки через месяц после ее кончины. Навещая отца, она увидела еще одну могилу неподалеку и вскрикнула. Муж ее сочувственно поддержал, довел до скамьи, она едва не упала и потянулась к сумочке за валидолом. Такое горе! Боже мой! Такое горе!.. Как сестра могла не сообщить о случившемся?!?

По многолетнему молчанию братьев можно было понять, что и для них Ася все эти годы существовала как частица, объединенная с мамой, и все свои обиды, которые они имели по отношению к тетке, они делили между ними поровну. Спокойно согласились с тем, что если нет у них тетки – значит, сестры тоже больше нет. Примирились с этой мыслью на целых четверть века. Так бы и продолжалось дальше, если бы не Асин звонок, соединивший некогда разбитый сосуд, разорванную сестрами цепь, двадцать пять лет спустя.

Больше Ната и Люся не виделись никогда, но забыть, не помнить друг о друге ведь не могли, невозможно это! И сейчас Ася удивлялась тому, как легко приняла мама весть о скором уходе сестры. Выслушала и ехать отказалась. Никаких слов прощения или сожаления. Полное равнодушие. Стало предельно ясно: примирения не будет.


Два месяца назад младший сын забрал Нату к себе в Москву. Подальше от старшего брата, так и не нашедшего себя на суше, от лоботряса-внука и шумных правнуков. Старший брат Аси, тот самый, что представлялся ей в детстве отважным мореплавателем, балагуром, красавцем и мечтой всех одиноких и замужних женщин, сник после ухода на пенсию и потери жены. Супругу он всегда очень любил, что, конечно, не отменяло его временных отлучек и увлечений. Одно другому, по его мнению, совсем не мешало. Как он любил говорить, его сердце – это не однополосная дорога, а шоссе с оживленным движением. С потерей жены все, однако, потеряло смысл. Не было больше желания жить, утверждаться, справляться со сложностями, и прощаться с морем. Ната беспокоилась за всех, помогала, чем только могла, и совсем не думала о себе. Господь опять окружил ее одними мужчинами, так и жила в компании сына, внука и двух правнуков.