Девочка, худенькая и стройная, как лань, зябко куталась в курточку и несла точно такую же, очевидно, для матери. По плечам были разбросаны две длинные косички, заплетенные совсем как в далеком детстве, а некоторые волосы, не желавшие подчиняться, взбунтовались и образовали над ее головой нимб из светлых кудряшек. Ветерок трепал их со стороны в сторону, худенькое личико смотрело вокруг с испугом, и, наконец увидев мать, она с облегчением улыбнулась.
– Мам, ну сколько можно тебя ждать? Я уже спать хочу! – сказала девочка капризно, но не очень убедительно.
Заметив Эмму, стоящую поблизости, и приняв ее за новую знакомую матери, она поспешно добавила:
– Здрасте… А меня зовут Полина.
– Привет, а я тетя Эмма, – ну не могла же она развернуться и уйти. Так она впоследствии объяснила мужу, которого общительность жены и восхищала, и сердила одновременно.
Художница оторвалась от своих рисунков, поспешно сгребла их в кучу и набросила на плечи куртку. Она только сейчас, выйдя из своего транса, заметила, что похолодало. Эмму она тоже увидела только в этот момент и рассеянно представилась: «Ирина». Потом, конечно, завязался легкий и ничего не значащий разговор двух случайных попутчиков в купе. Они переместились в бар, выпили нормальный кофе. После ромашкового чая он напоминал напиток богов. Эмма по привычке оглянулась по сторонам: мужу бы не понравилась ее затея. Забегая вперед, нужно сказать, что спала она в ту ночь прекрасно. То ли кофе был недостаточно крепким, то ли пребывание на теплоходе так ее успокоило, то ли ромашковый чай, все же допитый в увлеченном разглядывании чужих рисунков, сыграл свою нужную роль. А утром она проснулась с приятным ощущением, что впереди прекрасный день с остановкой в древнем русском городке и с радостью от того, что теперь у нее есть на теплоходе приятельница. Есть кто-то еще, кроме мужа, с кем можно будет вести неспешные девичьи разговоры и прогуливаться на остановках. Ирина показалась очень милой и интересной собеседницей – это стало ясно после двухчасовой беседы в баре после того, как Полинку в начале двенадцатого все же отправили в каюту спать.
Мужу ее новая знакомая тоже понравилась. Хватило совместного завтрака перед намеченной экскурсией. Больше всего его обрадовало то, что супруга в своем вечном желании куда-то бежать и что-то исследовать, оставит его наконец в покое и выберет в качестве компаньонки Ирину. Своей находкой Эмма поделилась накануне, как только вернулась в каюту: «У нас тут среди прочих отдыхающих затаилась интересная особа. Очень талантливая художница! Представляешь, сидела на палубе и отрешенно рисовала». Он пробормотал что-то вроде «вечно ты преувеличиваешь… да, ангел небесный спустился сюда, чтобы впечатлить тебя… ну иди, иди, восхищайся…». Но она чувствовала: в нем говорит то самое удовлетворение, спасительное ожидание спокойного от нее отдыха. Ах, вот если бы товарка нашлась раньше, еще во время подготовки к круизу, он бы отлично и преспокойно отдохнул дома!..
Первая остановка обещала встречу с интересным городом. При выходе из теплохода они получили аудиогид и таблички с номерами автобусов. Их радостно встретил военный марш, который исполняли три музыканта, часто промахиваясь с нотами. Их спасало то, что туристы ждали подъезжающих автобусов совсем недолго. Их искренний оптимизм и пионерский задор тоже сыграл не последнюю роль. Кто-то из хорошо настроенных туристов даже полез за кошельком. Музыканты, получив подтверждение собственной значимости, заиграли еще громче, обнаруживая новые промахи и плавно переходя от одной мелодии к другой. Иногда Эмму удивляло, как такие разные песни могли составлять единое целое, а потом она даже нашла себе развлечение: пыталась по начальным нотам угадать очередной шлягер.
