– Пан Лешек, у меня будет дитё… от вас, – горестно выдохнула служанка.
Вот теперь на лице пана Сакульского вроде бы промелькнула тень тревоги. Это вдохновило Олесю.
– И что ж мне, сердешной, делать-то теперь? – жалобно заскулила она. – Остается только в земельку сырую сховаться… от срама несусветного?
– Ну, ну, успокойся, – Сакульский погладил Олесю. – Не плачь, любезная, не плачь. Я придумаю, как нам лучше поступить.
Олеся ещё раза два шмыгнула носом, вытерла слёзы и подняла взор на пана Сакульского – у хозяина никакой паники!
Поняв, что её уловка разжалобить хозяина, похоже, не удалась, Олеся зашла с другой стороны.
– Скоро всё станет известно… – испуганно произнесла она. – Думаю, Ядвига Наумовна будет в ярости, когда узнает о нас.
Горничная в упор смотрела в глаза господина. В её взгляде было столько укора, что Сакульскому впору бы платком с лица его смахивать, да и всему отряхиваться, а он стоит себе, едва не ухмыляется. Это Олесю уже разозлило.
– Она меня вышвырнет из дома, – уже более твёрдо сказала она и совсем уж решительно продолжила: – Вот только кажется мне, что и вам достанется тоже.
– Олеся, солнышко, успокойся, ты не покинешь наш дом, – тихо промолвил Сакульский. – Я этого не допущу.
«Ну конечно! – мысленно вспыхнула девушка. – Где ещё найдёшь такую дурочку… красивую!»
Тыльной стороной пальцев пан Сакульский провёл по щеке Олеси, вытер слезу.
– Не волнуйся, милая, – уверенно сказал он. – Почти из любой западни всегда можно найти выход.
Он обнял девушку и нежно прижал к груди.
– Особенно если с этой западнёй стоять рядом… а не в ней маяться, – слезилась Олеся. – Есть только один выход…
Мужчина отстранился и, держа девушку за плечи, заинтригованно воззрился на неё.
– Я должна уйти… немедля. Тайну нашу я унесу с собой. Но мне надо будет… на что-то жить и растить нашего ребёнка… Вы должны мне помочь…
– И что, по-твоему, я должен сделать?
– Без грошей и я пропаду… и дитё.
– Деньги, значит, тебе нужны, – удивился Сакульский решимости служанки. – Ну и сколько ж тебе нужно? – уже ради интереса спросил он.
– Тысяча, – ответила горничная и, помедлив, неуверенно добавила: – Пока тысяча…
Сакульский в изумлении вскинул брови. Глядя во все глаза на девушку, он быстро понял, что она явно не представляет, сколько это денег «тысяча рублей».
– Деньги немаленькие, – спокойно сказал он. – И как ты намерена распорядиться ими, куда подашься с этой тысячей?
Только теперь Олеся вдруг поняла, что она ещё совершенно не задумывалась, куда пойти и что делать после того, как получит деньги. Совсем смутившись, девушка пожала плечами.
– Пока не знаю…
– А хочешь, я тебе скажу, что будет дальше, когда ты уйдёшь с деньгами?
Олеся подняла глаза – в них через край плескалась тревога.
Помедлив, пан Сакульский продолжил свою речь:
– Не пройдёт и двух-трёх дней, как ты непременно останешься без денег. Уж поверь мне, на улицах ушлых людишек с тёмной душой хватает, и они быстро поймут, что у тебя есть чем поживиться. Такой шанс мошенники ни за что не упустят… Ну а дальше… Полагаю, ты и сама можешь догадаться, что будет дальше. Одна, ни друзей, ни знакомых, без денег… Да ещё и… – пан Сакульский не стал продолжать, не хотел ранить девушке и без того израненную душу.
Слеза тихо скатилась по девичьей щеке. Слёзы были в душе, слёзы были на сердце. Противиться судьбе у Олеси уже просто не было сил, но она собрала волю в кулак и тихо сказала:
