Входит С л у ж а н к а.
С л у ж а н к а. Простите…
П р и н ц е с с а С а н д р и л ь о н а. Ну, чего тебе еще? Сама небось перед Принцем вертишься, а сейчас утешать пришла?
С л у ж а н к а. Простите, ваше высочество, я вас только спросить хочу: вы Принца еще любите или уже нет? Простите…
П р и н ц е с с а С а н д р и л ь о н а. А тебе какое дело? Люблю – не люблю… Как его любить, если он такой… слабый такой… (Неожиданно Сандрильона начинает плакать навзрыд.) Люблю!.. Люблю, честное слово, девочки! Ничего с собой поделать не могу, извожу его, а ведь люблю! Люблю! Что же мне делать-то, а? Ведь разведется он со мною, вот увидите, разведется. Что же я за дрянь такая?! Ведь люблю-ю же! (Рыдает.)
Входит С а п о ж н и к.
С а п о ж н и к. Слышь, девушка… Твое высочество… Это самое… ты уж извини… Я ж говорил, что без гарантии… Ну, вот, так и вышло, разбил образец-то… А сшить новые вряд ли… Слышь, не расстраивайся, твое высочество девушка!
С а н д р и л ь о н а рыдает все громче.
С л у ж а н к а. Не плачьте, ваше высочество! Ведь тот башмачок, что под колпаком стоял, все равно исчез. Я потому и прибежала… Не плачьте!
С а н д р и л ь о н а (сквозь слезы). Куда исчез?! Что же теперь будет? Один разбит, второй украли… Все, все пропало!
М а ч е х а (задумчиво). А может, оно и к лучшему?..
С е с т р ы (вместе). Ну и дворец! Обувь воруют.
С а н д р и л ь о н а плачет. Меркнет и вновь зажигается свет. Тот же дворцовый интерьер, что и в начале действия. Но откинут стеклянный колпак, и пуст постамент – нет туфельки. На троне сидит К о р о л ь. Напротив сидит в кресле М а ч е х а. Довольно долго они молчат.
М а ч е х а. Так что вы меня извините, ваше величество сват, я тут в прошлый раз невыдержанно себя вела. Но ведь все потому, что переживаю. Ведь она же мне почти родная дочь. Да и ваш Принц тоже… почти родной. Мне же обидно! Она девушка была такая скромная, такая уважительная, я же ее в любви к труду воспитывала. И Принца вашего она так любит, так любит! Вот вчера мне говорила как раз: «Мамочка, говорит, я Принца так люблю – вы не поверите!» Вот вы бы и повлияли, у вас же они на глазах…
К о р о л ь. Но я не знаю, как на них влиять. Ведь они взрослые люди.
М а ч е х а. Да какие там взрослые! В голове-то всякая несерьезная ерунда. Принц ваш совсем о семье не думает. У него сын скоро учиться пойдет, а он сам как дите, ей-богу! Если бы он о семье думал – уже и полкоролевства имел бы свои, и дворец отдельный. А с Утютюшечкой я бы помогла всегда, в отдельном-то дворце мне с дочерями комнатка всегда бы нашлась. Другие в его годы давно уже короли, а он о чем думает?
К о р о л ь. Странно… Я думаю, что он думает о жизни. О том, например, как сделать, чтобы его сын вырос настоящим человеком. Ведь принц – это даже не должность, это просто сын короля. А чтобы стать королем, принц должен стать сначала человеком… И потом, я не пойму, где же он возьмет полцарства?
М а ч е х а. Ну уж, вы из меня дурочку, ваше величество, не делайте! Где он полцарства возьмет… Да если бы вы ему помогли, посоветовали, как и что, поговорили бы, с кем надо… У вас же все друзья – короли, они все могут.
К о р о л ь. Я никогда не стану просить, чтобы моего сына сделали королем раньше, чем ему положено. Придет время, заслужит – сам станет, как все становятся, на общих основаниях. Неужели вы не понимаете, что мы, короли, не любим просить об одолжениях, а сыновья наши со временем и так становятся королями.
