Вот так и закрепилась за мной роль командира. Сам так сказать вызвался. А командиром быть не сложно. Тем более, что за это и сержанта дали младшего. Командиром отделения назначили.
Всё просто и легко в Армии. Построил. Приказ отдал. И первым же выполнять. Иначе ребята не поймут.
В общем, приехали мы с командиром разведроты роты в дом офицеров. Это было воскресенье. Народ роптал. Но про себя. Зато мне хорошо. Нас пересчитали. Сверили списки. Завели учебный журнал. И всех тут же распустили, предварительно сообщив расписание занятий, и просили, если трудности будут возникать, то к замполитам обращаться. Они в курсе и если что, помогут. Подскажут тем, кто что-то недопонимает. Оказалось, что в советской армии все всё отлично понимали.
Потянулись рабочие будни.
Все в полку и роте ужинать и отдыхать, а я вместо обеда и отдыха, на занятия. Потом еще и переписывать всё в трёх экземплярах. Ночью. Вернёшься с занятий, все спят. Умаялись и набегались за день. А ты сиди и пиши. Зато в воскресенье все на кросс, я на занятия. И до вечера. Потом по городу можно погулять без суеты.
Вот однажды опять вызывают в политотдел. Но не дивизии, а полка. Замполит полка мне говорит, что скоро для встречи с избирателями, в город Болград должен приехать личный друг Леонида Ильича Брежнева, самого генерального секретаря ЦК КПСС, начальник ГлавПура (Главного Политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота – 1962—1985), генерал-армии, Алексей Алексеевич Епишев, депутат Верховного Совета СССР от Одесской области.
– Есть мнение, чтобы представлял его на этой встрече кто-либо из десантников. Оденешься в парадную форму. Чтобы тельняшка была и голубой берет. Вот тебе текст выступления. Потренируешься. И пойдёшь завтра в Дом Офицеров. Там вас отбирать будут. Послушают. Посмотрят на вас. Я тоже буду. Почитай предварительно.
На следующий день в актовом зале, помимо политработников и гостей из Одесского обкома партии, собрались претенденты на выступление и представление депутата от Одесской области.
Вначале нам рассказали о степени доверия, которое оказывается. Потом о важности политического момента. Все это, где-то часа на два.
Затем началось прослушивание. Нас, таких, из кого планировалось выбрать, набралось человек 25. В порядке очередности по одному вызывали на трибуну, и народ зачитывал с чувством и выражением текст представления кандидата-депутата, страницы на три. Если помните, модно было тогда зачитывать с трибуны. Один читает, а все слушают.
Дошла очередь и до меня. Вышел я на трибуну. Положил выданный текст на трёх листах перед собой. И глядя в зал, всё содержание текста и изложил. Без всякого чтения.
Вначале все на эту мою выходку никто внимания не обратил. Потом поднапряглись. Затем стали внимательно приглядываться. Первым опомнился начальник политотдела полка:
– И что это значит?
– Как что? – ответил я. – Прочитал вслух текст. С выражением, как сказали.
– Я что-то не увидел, что ты там изложил. Тебе же читать сказали!
– Так скучно же читать, – нагло возразил я.
Тут вмешался начальник политотдела Дивизии:
– Давай еще раз. Щас тебя по тексту проверим. Ошибёшься, накажу.
Я еще раз изложил слово в слово, буква в букву выданный текст.
– И что с этим делать? – озадачился дивизионный начальник.
Тут кто-то из Одесского обкома вмешался:
– А что? Пусть попробует. Еще пусть потренируется. И оденется пусть попроще. Вот прямо из зала в берете выйдет, как бы случайно, и представит генерала.
